Больше десяти самосожжений: как Литва боролась за независимость от СССР

26 мая 1989 года Верховный Совет тогда еще Литовской ССР принял декларацию "О государственном суверенитете Литвы". Это событие стронуло настоящую лавину, ведь именно Вильнюс начал "парад суверенитетов", обрушивший в итоге Советский Союз.

Однако путь Литовской Республики к независимости оказался долгим и трудным — и он стартовал почти сразу же после установления там советской власти.

"Я ненавижу социалистический строй"

Когда в 1944–м Литва по итогам наступательной операции советской армии "Багратион" вновь оказалась в составе СССР, многие ее жители этому совсем не обрадовались. Ведь уже первый приход Советов в Литву в 1940–м настроил против Москвы многих литовцев. Особенно озлобили их практиковавшиеся советскими органами массовые аресты неблагонадежных и проведенная в мае 1941–го депортация. Этим и объясняется широкомасштабная поддержка местными жителями вторгнувшихся немцев, вылившаяся в 1941–м в "Июньское восстание".

В ходе тогдашнего восстания (сопровождавшегося убийствами не только советских солдат, но и местных евреев) устроившие его члены Литовского фронта активистов под началом Казиса Шкирпы рассчитывали в полной мере восстановить суверенитет своего государства. Однако германцы быстро дали понять, что не одобряют данную "самодеятельность"…

Когда несколькими годами позже гитлеровцев вышвырнули из Литвы, это не привело к прекращению боевых действий. Недовольство Советским Союзом у литовцев осталось — тем более что начиная с 1948 года был проведен еще ряд депортаций из Литвы в Сибирь, началась коллективизация. Это подогревало протестные настроения. На территории республики действовали отряды так называемых "лесных братьев", или, как их сейчас называют в Литве, национальных партизан. В первые послевоенные годы их численность достигала 30 тысяч человек.

Советская власть, беспощадно боровшаяся с "братьями", изображала их исключительно черными красками. Лесных бойцов описывали пособниками нацистов и беспощадными террористами, убийцами мирного населения. После падения СССР национальные партизаны, напротив, стали изображаться в Литве как кристально чистые герои, боровшиеся за независимость государства со звероподобными советскими оккупантами. Оскорбление памяти "лесных братьев" теперь приравнивается к уголовному преступлению.

Так или иначе, в течение 50–х движение национальных партизан было разгромлено советскими госорганами. Однако это не значит, что сопротивление советской власти, ее неприятие в Литве прекратилось. Оно лишь было загнано вглубь и скрыто тлело, до времени почти не вырываясь наружу. Но не всегда. 14 мая 1972 года в Каунасе произошел из ряда вон выходящий случай: девятнадцатилетний учащийся школы рабочей молодежи Ромас Каланта совершил в центре города, прямо напротив здания Музыкального театра, акт самосожжения. Перед смертью он кричал: "Свободу Литве!" На прощание Каланта оставил душераздирающую записку: "Никого не вините в моей смерти. Я знал, что рано или поздно я должен буду это сделать. Я ненавижу социалистический строй"

Власти всполошились, пытаясь максимально купировать негативные последствия этого акта. Но слухи облетели Каунас быстрее молнии — и на похороны Каланты собрались несколько тысяч человек. Поскольку под давлением КГБ его похоронили тайно и на несколько часов раньше намеченного срока, толпа начала бушевать. На подавление акции протеста бросили милиционеров, дружинников и солдат, которые разогнали протестующих силовыми методами. Всего было арестовано 402 человека: из них тридцать три привлекли к административной ответственности, а на восьмерых завели уголовные дела. Некоторых из протестующих избили, обрили наголо и выпустили, отвезя на несколько десятков километров от города.

Каланту посмертно объявили душевнобольным, однако в последующие годы его примеру последовали еще двенадцать литовцев. Наиболее громкие случаи: 10 августа 1976 года призванный в советскую армию Антанас Калинаускас в казарме в Латвии облил себя бензином и велел сослуживцам смотреть, как "литовец горит за Литву и свободу". 3 марта 1983 года в Клайпеде около памятника Ленину совершил самосожжение реставратор Витаутас Вичюлис.

На подпольной работе

Были в Литве и диссиденты–интеллектуалы — такие, как Томас Венцлова, Йонас Борута и прочие. Многие из них имели прямое отношение к католической церкви. Это неудивительно — Литва католическая страна с сильными религиозными традициями. Монахиня Фелисита–Нийоле Садунайте позже поделилась воспоминаниями о том, как крепло в ней национальное самосознание. Она уверяет, что в детстве часто видела тела убитых национальных партизан, брошенные прямо у дороги. "С религией меня познакомили родители, а все прочее я увидела сама. Тогда я поняла, что это оккупация. Не было нужды ни в какой пропаганде", — рассказывала Садунайте.

После окончания школы она ушла в монахини, а в 1971 году тайно доставила в Москву и передала иностранным дипломатам меморандум об ограничении свободы совести в советской Литве, а в 1974–м начала тиражировать и распространять самиздатовскую "Хронику литовской католической церкви". Меняя внешний вид, Садунайте часто ездила в Москву, где передавала "Хронику ЛКЦ" лицам, связанным с посольством США. Ее периодически арестовывали и допрашивали — но монахиня продолжала свое дело. На ее счету несколько ссылок в Сибирь, а пять лет жизни она и вовсе провела в подполье, числясь в розыске.

Позже монахиня сказала, что когда Литва вышла из СССР, то главная цель ее жизни была достигнута. "Я и братьям из КГБ всегда говорила: если бы Литва была в руках католиков и преследовала атеистов, то я бы за них пошла в тюрьму. Ни у кого нет права преследовать человека за его убеждения", — говорила она. Сейчас престарелая Садунайте служит в монастыре Конгрегации послушниц Пресвятой Пречистой Девы Марии.

Как только власти СССР ослабили вожжи с началом перестройки, в Литве началась консолидация сторонников независимости. Они действовали быстро и планомерно. 3 июня 1988 года было создано "Литовское движение за перестройку" ("Саюдис"), ставшее своеобразным инкубатором будущей постсоветской элиты Литвы. "Саюдис" рос в численности и одно время объединял в своих рядах свыше 180 тысяч человек. Первоначально "Саюдис" не говорил о независимости и ограничивался осторожными лозунгами насчет "культурного возрождения", "демократизации", "большего экономического суверенитета", "охраны окружающей среды" и сотрудничал с "реформаторским" крылом Коммунистической партии Литвы.

23 августа 1988 года в Вильнюсе состоялся многолюдный митинг во имя самостоятельности Литвы, в котором приняло участие около 250 тыс. человек. Это вызвало воодушевление и российской либеральной интеллигенции, для представителей которой вошло в моду ездить в балтийские республики, демонстрируя свою поддержку здешним борцам за независимость.

26 мая 1989 года Верховный Совет республики, подхватив всеобщие умонастроения, принял декларацию "О государственном суверенитете Литвы". Москва подыграла Вильнюсу: 24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР принял резолюцию, признавшую существование и осудившую секретный протокол к пакту Молотова–Риббентропа. Это позволило лидерам "Саюдиса", главным из которых к тому времени стал профессор–музыковед Витаутас Ландсбергис, открыто говорить об оккупации Литвы Советским Союзом.

Кровавая цена независимости

24 февраля 1990 года состоялись очередные выборы в Верховный совет Литовской ССР, по итогам которых представители "Саюдиса" получили две трети избирательских голосов. На первом заседании, состоявшемся 11 марта 1990 года, Верховный Совет принял "Акт о восстановлении независимого Литовского государства".

Это вызвало растерянность союзного центра. Советский генсек Михаил Горбачев заявлял: "Идеи национального сепаратизма всегда были чужды социалистического интернационализма — стержневой основы советского многонационального государства". Он обрушился на руководство литовской Компартии за то, что оно выбрало тактику бесконечных уступок все более жестким требованиям "Саюдиса".

При этом Москва не нашла ничего лучше, кроме как объявить Литве 18 апреля 1990 года частичную экономическую блокаду. В этот день Советский Союз прекратил поставку сырья на нефтеперерабатывающий завод в Мажейкяе, а вскоре до минимума сократил поставку и газа. Несколькими неделями ранее в Вильнюс вошли советские десантники и танки. Верховный Совет 24 апреля принял постановление о формировании госкомиссии по подготовке и реализации плана антиблокадных мер, которую возглавила премьер–министр страны Казимера Прунскене. А 26 апреля 52–летний житель литовского города Мариямполе Станисловас Жемайтис совершил в Москве, прямо перед Большим театром, акт самосожжения с летальным исходом — в знак протеста против объявленной Советским Союзом блокады. 9 мая 1990 года скульптор Римантас Даугинтис совершил самосожжение на границе Советского Союза с Венгрией. Границу он пересекал в виде горящего факела…

23 мая Верховный Совет Литвы обратился к народам мира, назвав проводимую СССР блокаду актом агрессии. Но 29 июня ВС все же пошел на некоторые уступки и объявил стодневный мораторий на "Акт о независимости" от 11 марта 1990 года. Днем позже в Мажейкяй стала поступать нефть; спустя день была прекращена и блокада железной дороги Литвы. Как оценили эксперты, экономическая блокада, длившаяся два с половиной месяца, нанесла Литве ущерб, составивший 11% ее ВВП. Но испытания на этом не закончились: в январе 1991 года самопровозглашенный Комитет национального спасения Литвы (персональный состав которого так и не был опубликован) объявил о восстановлении в республике советской власти и призвал Москву на помощь.

13 января 1991 г. военнослужащие местного гарнизона, десантники, бойцы спецподразделения "Альфа" и советская милиция взяли под контроль телецентр и телевизионную башню в Вильнюсе. В ходе операции погибли четырнадцать мирных жителей (и около полутора сотен получили ранения). В Литве пострадавшими в данном деле числятся почти пятьсот человек, свидетелей — около тысячи. Кадры с пострадавшими быстро разлетелись по всему миру, вызвав волну сочувствия и поддержки литовцев. Гибель и страдания этих людей сегодняшний литовский официоз всецело возлагает на советских военных. Высказывание иных точек зрения чревато уголовным преследованием.

Эта кровь была не единственной. Некоторое время в республике царило двоевластие — в частности, в Вильнюсе продолжал действовать ОМОН, сохранявший верность союзному центру. Впоследствии против бывших сотрудников ОМОНа Вильнюса и Риги были выдвинуты обвинения в том, что они захватили ряд государственных объектов, нападали на таможенные посты, установленные властями Литвы, и разоружали местную милицию. Самое серьезное из обвинений было связано с нападением в ночь на 31 июля 1991 года на таможенный пункт в Мядининкае, выстроенный по приказу властей Литвы на границе с Белоруссией. В ту ночь там были убиты семь новоиспеченных пограничников Литвы.

Литовская сторона твердо придерживается версии о том, что убить таможенников приказал глава рижского ОМОНа Чеслав Млынник. В прокуратуре Литвы считают, что убийство полицейских и таможенников на КПП в Мядининкае было совершено "с целью вызвать смятение в таможенной службе государства, недавно провозгласившего независимость". Единственный оставшийся в живых Томас Шярнас, получивший тяжелые ранения, рассказал, что увидел мужчину, который забежал в вагончик со стороны леса, услышал крики и серию выстрелов. Шярнас настаивает, что его товарищей убили "русские". За убийство в Мядининкае оказался осужден только один человек — бывший боец рижского ОМОНа Константин Михайлов (Никулин), ныне отбывающий пожизненное заключение. Сам Михайлов свою вину не признал.

СССР нет, а наследие осталось

Так или иначе, но окончательно судьбу восстановленной Литовской Республики решил провал августовского путча в Москве. 6 сентября 1991 года Государственный совет доживавшего свои последние месяцы СССР признал независимость Литвы и двух других балтийских республик. Первоначально Литва считалась самым демократичным из государств Балтии — ее гражданство получили все жители, вне зависимости от происхождения и национальности. Институт неграждан, в отличие от соседних Латвии и Эстонии, в Литве не вводился.

Хотя советская эпоха закончилась уже более тридцати лет назад, литовцам до сих пор приходится иметь дело с ее наследием. Оно выражается в том, что в Литовской Республике осталось множество бывших членов КПСС, а также негласных осведомителей КГБ. Тема лиц, некогда сотрудничавших со всемогущей советской спецслужбой, является для Литвы одной из наиболее болезненных. По некоторым данным, в сетях КГБ оказались с середины 40–х по начало 90–х свыше 118 тысяч литовцев. Когда Литва еще только–только вышла из состава СССР, таким людям, кто из них был жив на тот момент, предложили добровольно во всем признаться — пообещав взамен, что эта информация не станет достоянием широкой публики. И тогда очень многие пришли со своим покаянием в государственную люстрационную комиссию. На такой шаг государство пошло для того, чтобы предотвратить в дальнейшем возможность использования бывших агентов уже российскими спецслужбами.

Все последние годы Литву сотрясают скандалы — то одного, то другого политика или общественного деятеля обвиняют в причастности к КПСС, а то и к КГБ. Особенно часто этим оружием в ходе "внутривидовой борьбы" пользуются более молодые политики, не успевшие в силу возраста поучаствовать ни в одной, ни в другой организации. Последнее по времени громкое разоблачение такого рода имело место минувшей весной. Журналист Довидас Панцеровас обнародовал документы, неопровержимо свидетельствующие о том, что нынешний президент Литвы Гитанас Науседа в 1988 году стал членом КПСС — в то самое время как другие литовцы вступали в "Саюдис". Науседе, который скрывал этот факт на протяжении более тридцати лет, пришлось стыдно оправдываться. Президент запоздало признал, что совершил ошибку, но вообще был плохим коммунистом, не занимался пропагандой и членство в Компартии "никак не повлияло на мою жизнь".

Совсем недавно в Литве приняли закон, обязывающий баллотирующихся политиков сообщать о своем прежнем членстве в других партиях — в первую очередь, конечно, подразумевается КПСС. Поправки подоспели как раз вовремя — в следующем году в Литве будут выбирать депутатов Европарламента, президента и новый состав Сейма. Теперь литовцы узнают подноготную своих политиков, и, возможно, наступившая эпоха гласности позволит окончательно отправить советское прошлое в архив.