Милов: «Правительство Израиля предельно прагматичное с переходом в цинизм»

Один из лидеров российской оппозиции, бывший замминистра энергетики РФ Владимир Станиславович Милов, побеседовал по актуальным вопросам с обозревателем "Свободы".

Михаил Соколов: Как влияет война Израиля с ХАМАС на мировую экономику? Есть риск роста нефтяных цен?

Владимир Милов: Напрямую на данный момент не влияет. Мы видим, что когда нападение ХАМАСа на Израиль состоялось 7 октября, то был, конечно, всплеск нефтяных цен, трейдеры пытались сыграть на возможном росте напряженности. Но на самом деле дилемма в том, ограничится ли это все локальным противостоянием Израиля с ХАМАС в секторе Газа, возможно, какими-то ракетными обстрелами взаимными с ХАМАС и "Хезболлой" в Ливане, либо это перейдет в какой-то более крупномасштабный конфликт на всем Ближнем Востоке. Потому что все-таки территория Израиля, Палестины и Ливана – это все находится очень далеко от регионов, где добываются нефть и газ, и от международных торговых путей. Напрямую боевые действия на нефтяные и газовые потоки не влияют. Мы видим реакцию рынков: изначально была большая нервозность чуть меньше месяца назад, пока это все остается в локализованном виде, мы видим, что нефтяные цены успокоились. Здесь принципиальный риск состоит в том, перекинется ли эта война на какой-то более серьезный масштаб, например, будет ли вооруженный конфликт между Израилем и Ираном, который признается главным спонсором ХАМАС, который выступил с довольно жесткими антиизраильскими заявлениями. На это обращено основное внимание и усилия мировой дипломатии, чтобы все это оставалось локализованным и не перешло в большую войну между крупными державами на Ближнем Востоке. Если это случится, если большая война будет, то, конечно, будет очень серьезное влияние и на нефтяные цены, и на перебои в поставках нефти. Конечно, это все приведет к мировой рецессии. Но пока признаков такого разрастания этого конфликта до вселенских масштабов не видно, пока все это сохраняется в локальном относительно формате.

Михаил Соколов: То есть война не спровоцирует пока всемирный экономический кризис, если это будет наземная операция, даже длительная?

Владимир Милов: Пока нет. Газа – это место, где ничего нет, там нет ни нефти, ни природного газа, все это очень далеко от каких-то инфраструктурных путей, артерий и так далее. Сама по себе война там не влияет ни на что. У Израиля есть открытые крупные перспективные запасы природного газа на шельфах, но они еще не в работе, этот газ еще не добывается и не поставляется на рынок. Буквально конфликт на этой небольшой территории, он на мировые рынки, на энергетическую инфраструктуру, на мировую экономику не влияет. Вопрос здесь только в том, начнет ли это разрастаться до каких-то более серьезных масштабов или нет.

Михаил Соколов: На днях Владимир Путин заявил, что у него от страданий мирных жителей в Газе "кулаки сжимаются и слезы наворачиваются на глазах", но не упомянул о жертвах в Израиле. Почему Владимир Путин и Россия сейчас фактически выбрали сторону ХАМАС? Экономическая выгода, или следование антиамериканской линии, или союз с Ираном?

Владимир Милов: Я думаю, здесь объяснение очень простое. Мы видели за прошедшие более полутора лет путинского полномасштабного вторжения в Украину, что у Путина практически не осталось союзников на международной арене, он действительно оказался в полноценной изоляции. За него в ООН голосуют только КНДР, Сирия, Беларусь и Эритрея. Да, у него есть Китай и Иран, но тоже Китай постоянно подчеркивает, что он за территориальную целостность, против применения ядерного оружия, военной помощи Путину не оказывает. Поэтому по сути дела эта изоляция начала довольно сильно кусаться. Мы видим, что по последним встречам основным союзником сейчас стал Ким Чен Ын, они какие-то залежалые у него снаряды выпрашивают, которым бог знает сколько лет. Сейчас с эскалацией конфликта Путин увидел для себя, как ему кажется, такой спасительный шанс. Потому что здесь вопрос не только в том, что происходит в Израиле и Газе, а в том, что против Израиля очень резко поднялся весь мусульманский мир. Кстати говоря, основными двигателями резолюций против Израиля, в защиту Палестины является широкий фронт арабских стран. В целом видно, что в мусульманском мире большие антипатии к Израилю. Это видно даже не по последним еврейским погромам на Кавказе – это отдельная тема, что это было, но я даже вижу в российском сообществе политэмиграции какие-то споры. Все, кто является выходцем из мусульманских республик, они довольно критическую позицию заняли в отношении Израиля. То есть Путин хочет таким образом, воспользовавшись этим конфликтом, задружиться глобально с мусульманским миром, сказать: вы видите, мы, Россия, всегда последовательно занимали позицию. Надо сказать, это действительно так. То есть Россия последовательно, до этого Советский Союз много лет занимали такую позицию, что они не признавали ХАМАС террористической организацией, они в конфликте Израиля с палестинцами скорее были формально юридически на стороне Палестины, были готовы признать независимую Палестину в ООН. То есть он машет ручкой мусульманскому миру: я здесь, я тоже с вами, давайте мы сейчас вместе против Израиля объединимся, помогите мне выйти из международной изоляции. А на Израиль он махнул рукой, потому что он понимает, что даже несмотря на его теплые личные отношения с Биньямином Нетаньяху, он Израиль союзником себе не сделает. Израиль все равно так или иначе – это часть демократического мира. Поэтому он просто взвесил, махнул на Израиль рукой и полностью пошел в отрыв, пытаясь сыграть в друга мусульманского мира, чтобы рекрутировать себе в союзники, сказать: вот видите, я за вас по Палестине, давайте вы смягчите позицию тоже по Украине, давайте мы как-то с вами будем дружить. Мне кажется, его логика довольно прозрачная и сводится к этому.

Михаил Соколов: Изменит ли эта политика Путина нейтральное отношение нынешнего правительства Израиля к войне в Украине?

Владимир Милов: Я думаю, что нет, потому что нынешнее правительство Израиля предельно прагматичное с переходом иногда в прямой цинизм, поэтому они делают только то, что они считают для себя тактически выгодным. Биньямина Нетаньяху втянуть в политику, направленную на защиту глобального демократического миропорядка и так далее, не удастся. Нетаньяху и его правительство представляют самую эгоистичную часть израильского политического спектра. Было бы возможно, чтобы Израиль более активную позицию занял по поддержке Украины, если бы там была оппозиция у власти. Мы видели какие-то сдвиги в эту сторону, когда премьером был Яир Лапид. Но пока это не так, скорее всего, Израиль в сторону поддержки Украины ничего не сдвинет. Тем более у них приоритет сейчас – это ведение свой военной операции, им ресурсов может не хватать, они рассчитывают на американскую помощь. Так что, нет, Израиль пока не сдвинет в сторону поддержки Украины.

Михаил Соколов: А как вы объясняете всплеск погромных настроений на российском Северном Кавказе? Какую роль в этих антисемитских беспорядках в аэропорту Махачкалы могла сыграть социально-экономическая обстановка, дотационный регион с высокой безработицей среди молодежи?

Владимир Милов: Я вынужден честно признаться, что мне эта ситуация пока не до конца понятна, я хотел бы ее дополнительно поизучать. Я в целом за последние несколько десятилетий в России какого-то открытого антисемитизма давно не видел, в том числе на Северном Кавказе. Я довольно много общаюсь с представителями Северного Кавказа, честно говоря, это же не первая далеко вспышка арабо-израильского противостояния, они были довольно жесткие раньше. Можно вспомнить ту же войну конца 2008-го – начала 2009-го, когда на волне взаимных обстрелов с Газой тот же Нетаньяху вернулся к власти. Всем было до фени это дело на Северном Кавказе. То, что происходит, – это нечто новое. Я пытаюсь для себя это как-то интерпретировать. Меня смущает здесь очень поведение российских властей. Эта вся тема антисемитская нагнеталась во всяких интернет-пабликах на Северном Кавказе. Когда российская оппозиция назначала какую-то дату для митинга на центральных площадях городов, там уже ОМОН стоял за неделю, все было оцеплено, а здесь они, очевидно, дали этому случиться, с одной стороны. С другой стороны видно, что российским властям это в целом невыгодно, потому что это их выставляет в не очень хорошем свете, в том числе дает козырь, чтобы показать: видите, кто против Израиля выступает – это такие жестокие погромщики. Когда российская официальная сторона все это комментировала, было видно, что то, что по факту произошло, их колыхнуло, им это дело не очень понравилось, они хотели бы таких последствий избегать. Мне пока непонятно, кто здесь на ком стоял. Единственное, что я вижу, что в ответ на то, что власти пытаются северокавказские общества тотально контролировать по модели мафиозной вертикали, там развивается на это внутренняя реакция, которая связана с довольно радикальной исламизацией тех, кто недоволен властью, сохраняет какой-то независимый взгляд. Здесь, конечно, было видно, что у них пошел момент общей международной мусульманской солидарности, по всему миру сейчас это происходит, везде все какие-то организованные исламские структуры воют о том, какой Израиль плохой. Мне кажется, один из выводов, который можно сделать, – это то, что на фоне жестокой централизованной диктатуры, которую власть поддерживает на Северном Кавказе, какие-то относительно независимые настроения канализируются в довольно радикальную исламизацию. Конечно, бацилла антисемитизма очень легко подхватывается. То есть там был какой-то большой низовой элемент. Соотношение роли российских властей, насколько это все было централизовано, подготовлено, предстоит еще выяснить. Я бы здесь пока не делал выводов, на мой взгляд, недостаточно информации об этом.