В Чили готовят похороны капитализма

Между тем в Чили уже второй год имеют место судьбоносные события: огромные массы народу вышли на улицы — с протестами против бедности, нищеты, высоких социальных тарифов и в целом отсутствия перспектив на будущее. О том, как это происходит, латвийской газете "СЕГОДНЯ" рассказал проживающий в Чили известный журналист–международник, левый публицист и переводчик Олег Ясинский.

— Какова сейчас ситуация с протестами в Чили? Протестное движение успокоилось или продолжается? Удалось ли добиться хоть каких–то целей?

— Сразу хочу уточнить, что ситуация, возникшая в Чили после 18 октября прошлого года, это не протестное движение, а настоящее общенациональное восстание — против не только правительства, но и всей социально–политической системы, унаследованной от диктатуры Пиночета. По масштабу гражданского участия эти народные выступления не имеют себе равных с начала 70–х, а по продолжительности — во всей истории Чили.

Главным требованием протестующих стало прекращение действия нынешней конституции, принятой при Пиночете под дулами автоматов в 1980 г. и создание новой при помощи единственного демократически легитимного инструмента — конституционной ассамблеи.

— У чилийского восстания есть какие–то важные характеристики, присущие именно ему?

— Движение не возглавляется никакой политической партией, у него нет персонифицированных лидеров. Огромную роль играют две силы: феминистские организации и движения индейских народов — как представители самой дискриминируемой части общества.

Возвращаясь к вопросу о достижениях. Правительство и политические партии были вынуждены согласиться с проведением плебисцита об изменении конституции. Но предложенный ими механизм создания нового Основного закона заметно отличается от требуемой протестующими общенародной ассамблеи. В плебисците, невзирая на разгар пандемии, участвовало больше половины чилийцев, почти 80% которых проголосовали за смену конституции Пиночета.

Предстоящая борьба — она будет вестись за то, чтобы новая конституция стала действительно новой, а не отретушированной политиками версией предыдущей.

— Какая ситуация в стране с коронавирусом? Вводили ли власти какие–то серьезные карантинные ограничения? Повлияли ли массовые протесты на распространение ковида в стране?

— В стране около 19 миллионов населения. Из них уже переболели больше полумиллиона, а умерли, по разным данным, от 15 с половиной до 20 тысяч. В Чили существует прекрасная частная медицина примерно для 10% населения, а для всех остальных — вечно переполненные больницы с хронической нехваткой врачей, персонала и коек. Для сравнения: на Кубе, где 11 миллионов населения, масса экономических проблем и пандемия началась примерно в это же время, умерли на сегодня менее 140 человек.

Чилийское правительство вовсю использовало пандемию как повод для продления комендантского часа и ужесточения полицейского контроля над населением. Я уверен, что пандемия спасла это правительство от неизбежного падения — и будь у него чувство благодарности, оно поставило бы коронавирусу памятник. Протесты не повлияли на распространение болезни, наоборот — демонстранты первыми надели маски и потребовали от власти введения всеобщего карантина. Президент долго тянул с этим решением, чтобы "не вредить" экономике, что стоило тысячи жизней.

— Многие по незнанию пытаются приравнять протесты в Чили к какой–то новой цветной революции. Почему это не так?

— Во–первых, у чилийского восстания ярко выраженный антикапиталистический характер. В отличие от Украины, здесь ни у кого нет мечты о "правильном, честном капитализме", и именно поэтому цели восставших недостижимы в рамках действующей модели.

Во–вторых, за восстанием не стоит никакой внешней силы, если не воспринимать всерьез бред правительства о "венесуэльских террористах" и "операции международных наркокартелей".

И еще — это восстание, одинаково поддерживаемое населением всех регионов Чили. Демонстранты борются за независимость страны от международного финансового капитала, за возвращение народу приватизируемых этой странной "демократией" природных богатств и за восстановление социального государства, разрушенного неолиберализмом.

— В чем вообще суть недовольства чилийских граждан? Какова социальная обстановка в стране?

— Чили сегодня является глубоко классовым обществом с четкими границами между привилегированным меньшинством и огромным большинством, создающим для этого меньшинства богатства. Причем социальная брешь постоянно растет. Женщины получают за ту же работу на 28% меньше, чем мужчины. Индейские народы являются постоянным объектом социальной и культурной дискриминации. Нормальное образование, способное открыть молодежи будущее, для большинства граждан недоступно. А для тех, кто готов сделать сверхусилие ради образования, это значит долги по кредитам на всю оставшуюся жизнь.

Скрепой этого крайнего неравенства и является ныне действующая конституция, крайне удобная правящим элитам и обслуживающим их политическим партиям. В списке этих партий представлены политические силы самого разного спектра — от ультраконсервативного Независимого демократического союза (УДИ) до социалистической партии, из которой вышли лучшие управляющие нынешней моделью. А двойные стандарты чилийского общества стали катализатором взрыва.

— У нас в Латвии в связи с плохой социальной обстановкой сотни тысяч жителей разъехалось по другим странам. А в Чили присутствует феномен массовой эмиграции?

— В современной Латинской Америке происходит наоборот: несмотря на все только что перечисленное и дороговизну жизни в Чили, минимальные зарплаты здесь намного выше, чем у большинства соседей, и в течение последних 10–15 лет Чили стала важным региональным полюсом иммиграции из соседних стран, где ситуация еще хуже.

В Чили сегодня находятся сотни тысяч колумбийцев, венесуэльцев, перуанцев и гаитян, многие из которых в результате пандемии оказались в критической ситуации. Это не показатель экономического успеха, чилийской модели, как могут подумать некоторые, а результат неолиберального кошмара, при котором всегда выбирается одно из зол. При этом многие чилийцы — по той же причине, что и мигрирующие в Чили латиноамериканцы, — стремятся к карьере и жизни в более богатых странах, где есть главное из отсутствующего в Чили — социальная защита и возможность бесплатной учебы.

— Насколько вообще в Чили сейчас сильно левое движение? Представлены ли левые в органах власти, есть ли перспективы к тому, что они когда–нибудь сформируют правящую коалицию?

— Здесь важно уточнить, что в последние десятилетия в Чили, как и в мире, вчерашние левые партии перестали быть синонимом левого движения. Напротив, в большинстве случаев они стали важным инструментом капитализма. Их социальная демагогия, цвета флагов и традиционные левые песни и лозунги помогают дезориентировать избирателя и обеспечить проведение самых антинародных реформ. Именно они — идеальные управляющие нынешней планетарной системы.

Реальным авангардом антикапиталистической борьбы в Чили остаются безымянные и беспартийные демонстранты. Как в первые дни протестов фанаты враждебных футбольных клубов договорились о перемирии до победы и выходят на улицы рядом под разными флагами, так активисты левых политических партий стараются не использовать в протестах партийную символику — чтобы не нарушить единства и не акцентировать внимания на различиях.

— Почему же так получилось?

— Настоящие левые силы были разгромлены диктатурой Пиночета настолько, что даже сегодня, через 32 года после ее окончания, это очень ощутимо. Поражение стало частью политической культуры традиционных левых. Поэтому так важно сегодня создание единой социальной антикапиталистической альтернативы, которая, по–видимому, будет представлять собой уже не вертикальные партийные коалиции, а горизонтальные объединения социальных движений, общин и автономий с огромным внутренним разнообразием, которое должно стать источником генерации новых идей. И над этим — да, идет постоянная серьезная работа, причем не столько на уровне академических теорий, сколько с первой линии восставших чилийских улиц.

Вспомним, что Чили была первой страной капиталистического мира, где сторонники социализма победили на президентских выборах. Потом при диктатуре Чили стала первой в мире лабораторией неолиберальных реформ знаменитой Чикагской школы, из которой вылупились потом различные гайдары и чубайсы, ставшие профессиональными разрушителями социально ориентированного государства; и это происходило не только в СССР, а практически везде. Сегодня эта модель терпит поражение именно в своей колыбели — Чили. И, может быть, судьба этой маленькой южноамериканской страны в том, чтобы открыть новое окно в человеческое будущее.

Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ.