Сергей Алексашенко: Россия получила по фанере (ВИДЕО)

Санкции работают, хоть и не всегда так, как хотелось бы, экономика России в принципе не убиваема, но технологическое отставание будет давать о себе знать всё чащё, считает экономист Сергей Алексашенко.

— Первый вопрос вы, наверное, сочтёте банальным. Санкции всё-таки работают или нет? И если работают, то какой эффект они обеспечивают: краткосрочный или долгосрочный?

— Какие-то санкции работают, какие-то нет. Мир не чёрно-белый. Он от чёрного до белого, с огромным количеством оттенков серого. Вот Евросоюз ввел санкции на закупку российской фанеры — производство фанеры в России упало на 40%. И не восстановилось. Санкции работают? Работают.Евросоюз с Соединенными Штатами ввели налог на российскую нефть. Это повлияло на экспорт нефти? Не повлияло. Евросоюз и США ввели санкции на поставки оборудования для нефтеперерабатывающих заводов — у "Лукойла" случилась авария в Нижнем Новгороде, не могут восстановить крекинговую установку. Санкции работают? Работают.

Вот так мы будем разбирать каждую санкцию в отдельности. Что-то работает, что-то не работает. В России резко выросли транзакционные издержки при общении с внешним миром. Сколько вы должны заплатить, чтобы пришел ваш нормальный экспорт или нормальный импорт? Потому что банковские платежи срочны, логистические схемы срочны. Это остановило приток товаров на российский рынок? Нет. Вопрос: санкции работают? В этом смысле — не работают. В 2021 году российская экономика выросла на 5,5%. Если убрать военное производство, которое, что называется, на войну, то в 2022 году она упала на 3,5%. Вот плюс 5,5 на минус 3,5. Работают санкции? Работают.

— А что касается 2023 года?

— По 2023 году есть ложь, большая ложь и статистика. Если Путин в 2022 году дополнительно отправил на закупку вооружения 3 триллиона рублей, а в 2023 году дополнительно — где-то 5,5-6 трлн руб. (на это дело что-то произвели: какие-то железки, все посчитали, зарплата и т.д.). Это повлияло на экономику? Конечно, повлияло. Санкции оказали влияние на производство всего того, что нужно для войны? Да чёрт его знает. Судя по тому, что Россия в разы смогла нарастить производство вооружения, не до конца повлияли. Поэтому как сказать? Да? Нет? Что-то работает. Что-то не работает.

— Вы можете назвать топ, допустим, пяти самых удачных, на ваш взгляд, санкций?

— Ой, слушайте, я так не могу.

— Невозможно?

— Самая удачная — фанера.

— Неожиданный пример.

— На него никто не обращает внимания. По фанере есть чёткая статистика. А по многим вещам ее просто нет.

И опять же — это же не санкции, когда западные автоконцерны ушли из России? Нет, это не санкции. Но производство автомобилей в России рухнуло в три раза. Это же не санкции, когда Путин запретил экспорт российского газа, сказал "заморозим Европу"? Но Россия потеряла рынок Европы, который давал "Газпрому" три четверти выручки. Это тоже не санкция. Поэтому так невозможно говорить.

— В России, на ваш взгляд, в ближайшее время возможен плавный переход к плановой государственной экономике?

— Нет. И никто не стремится к этому. Плановая государственная экономика возникала в конце 20-х — начале 30-х годов постепенно, потому что государство собирало деньги, строило заводы, которым выдавался план. Сейчас нет такого органа, который знает всё, что производится в стране.

И, самое главное, это не нужно, потому что у плановой экономики есть один очень сильный дефект, который называется "фиксированные цены". Вы можете планировать, если фиксируете цены. Как только равновесие нарушается, у вас либо возникает дефицит, либо вы повышаете цены. Дефицит как в Советском Союзе — товары исчезают с полки. Повышаете цены разовым порядком — население недовольно, потому что вы говорите: "Сегодня мы все цены повышаем на 15 процентов". Зачем? Это не нужно.

Сергей Алексашенко — российский экономист, общественный и государственный деятель. В 1995-1998 гг. — заместитель министра финансов РФ и первый зампредседателя правления Центробанка России. В 2013 году улетел из России в США. Является членом совета директоров фонда "Свободная Россия" и соучредителем фонда Бориса Немцова "За свободу".