«Не могу забыть фильм «Летят журавли»…» – режиссер Лайма Жургина

Из параллельного мира

Накануне мы встречались с Лаймой, беседовали о жизни, творчестве, вспомнили Рижскую киностудию…

— Какая киностудия, туда и ехать не хочется, сердце болит! — признается моя собеседница. — Сейчас вся работа в частных студиях, я зарегистрирована как самозанятая и сейчас сотрудничаю с группой, которая проводит кинофестиваль 2Annas.

Снимаем фильмы о молодых людях от 13 до 30 лет с особыми потребностями. И я нашла очень интересных людей, красивых, умных. Мне интересно работать, потому что я обнаружила параллельный мир, очень своеобразный.

К примеру, девушка из Талси, одна из трех самых популярных так называемых "людей влияния", которые вдохновляют своим примером, своей судьбой и характером. В 12–м классе она попала в автоаварию. Машина перевернулась три раза, и у нее травма позвоночника, в коляске сейчас. И, конечно, физические боли и моральная травма — очень тяжелый период. Но потом Бог ей улыбнулся — она встретила мужчину, который носит ее на руках.

Я это прочла в интернете, и мы поехали в Талси снимать документальный фильм. У этой пары еще есть белая собачка, шпиц. И оказалось, что этот мужчина — трубочист! Девушка попала в сказку, трубочисты ведь приносят счастье! И они такие оба красивые!

Есть и другие персонажи. Когда начали снимать сюжет о двух девушках, им было по 13 лет, сейчас уже 15. Две подружки. Одна — из очень состоятельной семьи, они ездят на Бали, у них дом на Кипре. Но богатство не спасает от ударов судьбы — у девочки синдором Дауна, хотя она красива. Это внучка моей приятельницы, искусствоведа. А у подружки мама вышла замуж за норвежца, но летом семья приезжает сюда. И оказалось, что у этой второй девушки есть 21–летний парень, который живет в Лиелварде. Он тоже с синдромом, но отношения у них самые сердечные, крепкая любовь. Очень трогательная и мало известная тема. Люди как–то сторонятся таких своих сограждан…

Для этих съемок я искала именно молодых людей — мне было важно показать, как они ищут и обретают смысл жизни, свой путь. Вот есть Рената и Антон, незрячие с рождения, красивые ребята, которые поют в хоре. Они даже участвовали в Празднике песни.

Маэстро в Нью–Йорке

–У меня есть второй фильм о Раймонде Паулсе, который никто не видел. Мы снимали в 1996–м, когда наша Опера открывалась после реконструкции. Раймонд сам подошел ко мне: "Лайма, мне зимой исполняется 60, следующего юбилея может и не быть — надо бы поснимать..".

Средств, как обычно в новое время, не было, но мы начали съемку. Снимали в Москве, в зале "Россия", которого уже нет, концерт, где Маэстро играл свои хиты, с Лаймой Вайкуле. Потом были в Петербурге. Раймонд откровенничал, что после концерта ему обычно хочется кому–то позвонить, обсудить прошедший концерт, а позвонить некому! Вот парадокс! Дочка далеко, вышла замуж за датчанина, представителя компании SAS, и они ездят по всему миру. Внучки — одна в Америке, вторая здесь. Но когда мы снимали фильм, они были еще маленькими.

С Раймондом и Лаймой Вайкуле мы поехали в Америку, на их выступление на огромной арене–стадионе Мэдисон сквер гарден". Хороший был концерт!

Мы побывали у латвийской эмиграции, снимали труппу Лаймы Вайкуле и детский ансамбль "Кукушечка". И Карлис Буймистер, который был солистом ансамбля, такой темпераментный мальчишка, сейчас в Брюсселе, занимает какую–то должность в Европарламенте.

Снимали Паулса на Бруклинском мосту, где со смотровой площадки можно было запечатлеть башни–близнецы… Потом на Бродвее, на фоне афиш мюзиклов. Он все–таки музыкант международного уровня, но в мировых залах, кроме "Mэдисон сквер гарден", не играл. Художник сам не может себя продюсировать, нужны антрепренеры, агенты. Создание звезд — целая индустрия с очень жестокими правилами, куда неохотно подпускают кого–то со стороны.

Роковая ошибка Мариса

— А герой другого моего фильма, Марис Лиепа, надеялся, что его пригласят главным балетмейстером нашего Театра оперы и балета — он бы сразу всю нашу труппу сделал знаменитой на весь мир. Но не случилось. Сыграли роль какие–то, я бы сказала, национальные черты, из–за которых его не допустили… Человек открытый и немного наивный, он имел неосторожность сказать, что пригласит к нам пару солистов из Большого театра. Это и сыграло роковую роль.

Я никак не могу принять, критикую тот образ Лиепы, в котором он скульптурно представлен у Оперы. Он человек очень тонкой души, большой трагической судьбы — и сделать такую халтуру! Кому–то министр культуры явно предоставила возможность заработать, но это не Марис. Причем он сам занимался скульптурой!

Его дети Андрис и Илзе предлагали другой вариант. У нашего выдающегося скульптора Игоря Васильева был прекрасный бюст Мариса. А теперь про Андриса и Илзе и упоминать нельзя — они под санкциями, что ли…

Духовные лидеры — ау!

— Мне очень горько от всего этого. Убрали Пушкина — но он от этого не стал хуже. Как был гениальным поэтом, так и остался.

Я вообще считаю, что нападки на произведения культуры недопустимы — будь то поэзия, проза, живопись, музыка, скульптура. Творец вкладывает свою душу в эту работу, чего нельзя не учитывать. И никакие политические мотивы не оправдывают сжигание книг и подобные деяния. Это все варварство!

От всего этого очень тяжело на душе, трудно себя настроить на творчество… Но от фильмов, которые сейчас снимаю, получаю позитивную энергию. Ныне нам очень не хватает духовных лидеров — таких как Ояр Вациетис, Имант Зиедонис. У них были идеи, которые объединяли людей, открывали какие–то перспективы, давали пищу для размышлений. Есть ощущение пустоты — все так слишком прямолинейно, однобоко, негуманно даже.

Мы раньше в трудные времена поддерживали друг друга, а сейчас и в гости не придешь без предупреждения. Взрастили эгоизм, главное — я сам.

Боюсь забыть русский язык — я его знала в совершенстве, когда училась во ВГИКе, а теперь мне порой непросто выразить какую–то серьезную мысль, но я стараюсь.

В 19 лет я поехала поступать во ВГИК на специальность режиссура игрового кино. Но в том году на такую не набирали. Был курс документалистов, и я решила идти туда. Конкурс был огромный! Но я попала с первого раза.

Я — дитя своего времени, и никак не могу забыть картин "Летят журавли", "Иваново детство", "Судьба человека". Это делали великие, тонкие художники.

Конечно, пройдет время, что–то образуется — конечно, таких кинолент уже не будет, но появится что–то другое. А пока… Некое безвременье. Не знаю, с Украиной ли это связано, или с ощущением общей нестабильности…

Всегда говорю, что каждый человек — это компьютер с заложенной программой. Регина Разума, которую я обожала, многие другие мои коллеги, ушли, будучи моложе меня. И у меня такое ощущения, что мне еще нужно закончить две картины и написать книгу. И тогда моя программа будет исчерпана.