Память не подвластна карантину

…11.00. Я ступаю на землю латвийского Бухенвальда. Так в простонародье величают уголок в пригороде Риги, где находился концлагерь Саласпилс, а нынче высится мемориал памяти погребенных здесь жертв нацизма. В былые времена в этот день здесь кипело людское половодье. На сей раз мемориал был пустынен. Так приказал его величество Карантин.

В поле моего зрения вскоре оказывается делегация антифашистов из Саласпилса. Люди возлагают венок, устилают горизонтальную панель метронома первыми тюльпанами и свечами… Следом приходит семья — родители с двумя малышами, чтобы тоже почтить память безвинно убиенных нацистами. Карантин не позволяет для необходимого разговора приблизиться к ним…

А вот парочка молодых влюбленных. Тоже с букетом, который ложится на метроном. И снова я заглушаю в себе на корню профессиональный порыв узнать, какими чувствами парень и девушка были движимы, направляясь сюда.

Самих бывших узников концлагеря Саласпилс в день юбилейной даты я, увы, не встретила. По праву все того же досужего карантина. Они все в группе риска, и участие в скорбном ритуале могло бы закончиться для них трагично.

Я уже почти три десятка лет — участник памятных мероприятий на этой многострадальной земле. Сотни узников, поделившихся за это время со мной воспоминаниями о пережитом ужасе, знаю в лицо. Вспомнила первое имя, пришедшее на ум, — Надежда Микишина.

"В моей детской памяти отпечаталось, как ребенок лежал на столе, — рассказывала она пару лет назад, — а вокруг кружили люди в белых халатах. Ребенок шевелил ручками–ножками, потом перестал двигаться…"

Надежде тоже была уготована эта экзекуция — выкачивание из малолетних узников концлагеря крови в помощь эсэсовским госпиталям. Но она чудом из нее вышла живой.

Инна ХАРЛАНОВА.

Фото автора.