Говорите громче, вас прослушивают! Кого и как подслушивают в Латвии

В 2020 году 33% разрешений на прослушивание жителей Латвии были выданы по запросу Госполиции. Далее следует Служба государственной безопасности (18,5%) и Служба военной разведки (13%). Это, конечно, не полный список.

Само Бюро по защите Сатверсме провело 12% всех прослушек, Госпогранохрана – 7,7%, Налогово-таможенное управление – 7,2%, Бюро внутренней безопасности МВД – 3,7%, Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией – 4%.

Волшебный «чемоданчик» – один на всю страну

Спецслужбы слушают наши переговоры, чтобы получить доказательства в ходе уголовных и оперативных процессов. Как утверждается в докладе, единственная на всю Латвию установка для прослушивания разговоров в режиме реального времени находится в Бюро защиты Сатверсме.

Рихард Бунка, председатель Объединения юристов Латвии, бывший начальник службы безопасности Рижской центральной тюрьмы, преподаватель оперативной деятельности в Рижском университете имени П. Страдыня рассказал, что доклад Службы по защите Сатверсме не отражает реальной картины объема:

– Нам сообщили технические показатели загрузки аппаратуры. На самом деле разговоры жителей Латвии слушают намного чаще.

– Как это?

– Есть три вида правовых статусов прослушки телефонных переговоров. Во-первых, Закон об оперативной деятельности позволяет правоохранительным органам прослушивать разговоры. По специальному разрешению судьи Верховного суда можно слушать не только телефонные, но и любые другие разговоры в квартире или офисе.

Для прослушивания бесед в помещениях не нужно задействовать аппаратуру Бюро по защите Сатверсме, так что такие случаи не попадают в официальную статистику.

Во-вторых, следователь в рамках конкретного уголовного дела может получить разрешение на прослушивание разговора у следственного или районного судьи. Судья выдает разрешение на определенный срок и на определенный телефонный номер, SIM-карту или идентификационный код телефона (ведь номера и SIM-карты преступник может менять). Такое мероприятие называется контролем телефонных устройств.

Есть еще третий вид прослушивания телефонов – это тюремная прослушка. Она не связана с оперативной деятельностью, а касается обычного режимного порядка содержания людей в заключении.

Звонки заключенных прослушивают всегда

– Спецслужбы могут слушать телефонные переговоры в режиме реального времени или также в записи?

– В некоторых случаях прослушивать разговоры приходится и в круглосуточном режиме. Все зависит от конкретной ситуации, ее серьезности, материалов уголовного дела и личности самого фигуранта. В тюрьме же персонал прослушивает вообще все звонки заключенных. Это право определяется в Законе о досудебном аресте и в Законе об исполнении наказания. Исключением считаются только звонки заключенного адвокату.

– Получается, полиция не может записывать телефонные разговоры без специального оборудования Бюро по защите Сатверсме?

– Нет, своей аппаратуры у Госполиции нет, записи телефонных разговоров – и стационарных, и мобильных – ведутся только централизованно, через Бюро по защите Сатверсме. Другие пути, которыми можно получить запись уже произошедшего разговора, считаются незаконными. Более того, запрошенную запись разговора делают сотрудники Бюро по защите Сатверсме и только потом передают ее заказчику, например, Госполиции.

– Спецслужбы могут прослушать любого человека или только подозреваемого?

– В некоторых случаях, когда есть серьезные основания брать человека в оперативную разработку, это делается. Но на основании не слухов, а серьезных аргументов. Например, можно начать прослушку человека, если он подозревается в намерении совершить преступление или в незаконном приобретении оружия, чему есть доказательства – скажем, записи с камер наружного наблюдения и т.п.

Изымают до 3000 телефонов в месяц

– Часто ли удается предотвратить преступления благодаря своевременному перехвату разговоров?

– Таких случаев масса, особенно в тюрьмах.

– О чем чаще всего пытаются договариваться?

– Иногда из тюрьмы пытаются спланировать и организовать преступления, пользуясь подельниками на свободе. В других случаях заключенные пытаются договориться о том, чтобы в обход охраны получить наркотики и другие запрещенные вещества или мобильные телефоны. Представьте, за год в тюрьмах изымается 3000 незаконно пронесенных мобильных телефонов, то есть фактически по 10 телефонов в день.

– Как телефоны попадают в тюрьму?

– Есть несколько путей: заносят сотрудники, которые, конечно, рискуют сами за это сесть в тюрьму. Телефоны проносят родственники заключенных, их ухитряются поднимать на дронах и сбрасывать с воздуха прямо на территорию тюрьмы. Все эти случаи мы квалифицируем как перебросы. В Даугавпилсской и Лиепайской тюрьмах были случаи, когда для доставки мобильных телефонов в тюрьму применялись даже арбалеты. Телефон заворачивали в памперс, привязывали к стреле и стреляли в сторону тюремной территории.

Иногда телефоны передают заключенным через различных поставщиков – водителей хлебной машины или прачечной. Ну и еще излюбленный способ – это прятать телефон в технике: телевизоре или холодильнике, которые разрешено проносить в тюрьму. Однажды мы нашли в одном холодильнике 70 телефонов.

«А преступнику всего 13 лет...»

– Бывало, что прослушивание телефонных разговоров не давало ожидаемого результата?

– Бывало и такое. Предположим, агент нам сообщил номер телефона, по которому можно достать наркотики. В телефонном разговоре собраны улики, полицейские едут задерживать дилера, а на поверку оказывается, что преступнику всего 13 лет. И все. Уголовное дело рассыпается: по закону привлечь к уголовной ответственности малолетнего преступника нельзя.

– И что делают в таких случаях?

– Уголовный процесс в отношении подростка приходится прекращать, поскольку по нашему законодательству лиц младше 14 лет нельзя привлечь к ответственности. Но с точки зрения оперативной деятельности полицейские все равно получили положительный результат: разговор прослушан, принят к сведению, и преступное деяние удалось предотвратить.

– Что будет с малолетним преступником?

– Подростков в возрасте от 11 до 14 лет изолируют в специализированных учреждениях – интернатах закрытого типа – в воспитательных целях. По сути, это тюрьма-интернат, разве что формально малолетний преступник не будет считаться осужденным. С наступлением 14-летнего возраста для подростка уже наступает уголовная ответственность, такие правонарушители уже могут сесть в тюрьму – мальчики в Цесисскую, девочки в рижскую Ильгюциемскую.

Кто защищает нас от прослушки?

– Могут ли частные лица или компании заниматься прослушиванием своих партнеров по бизнесу, конкурентов или собственных сотрудников?

– Безусловно, так кто-то делает, но любое прослушивание без санкции судьи противозаконно.

– Правоохранительные органы могут это как-то пресечь?

– Не только могут, но и должны. Они обязаны регулярно проводить такого рода проверки и выявлять незаконно установленную аппаратуру для прослушивания. Понятно, что полицейские не могут каждый день ходить по всем предприятиям и квартирам страны, но у них есть определенная процедура и отработанный механизм, который применяется для выявления прослушки в особо важных случаях. Например, этот механизм задействуют перед встречами первых лиц государства – премьера или президента – или их визитами в общественные места. Накануне Служба безопасности этих лиц тщательно проверяет помещения специальной аппаратурой, в том числе и с целью выявления прослушивающих устройств.

– Как накажут человека, который противозаконно установил дома или в офисе прослушивающее устройство?

– За незаконное прослушивание может грозить от 3 до 12 лет лишения свободы.

«Слушать» можно по-разному

– Бывали случаи, когда люди, установившие несанкционированные прослушивающие устройства, все же избегали наказания? Ведь они считают, что цель оправдывает средства...

– Мой преемник Андрис Савко (который сейчас возглавляет службу безопасности Рижской центральной тюрьмы), ранее работал в департаменте безопасности столичного аэропорта и занимался там прослушиванием и незаконной записью разговоров персонала.

Но Андриса Савко в итоге оправдали. Во-первых, потому что он прослушивал не мобильные телефоны, а разговоры только по внутренним рабочим аппаратам без внешнего выхода. Во-вторых, как Андрис сказал в свое оправдание, он сам решений не принимал, а лишь выполнял распоряжения руководства аэропорта. Кстати, руководство аэропорта тоже сейчас судят.

Латвийская полиция безопасности (ПБ) передала прокуратуре Рижского района материалы уголовного процесса для начала уголовного преследования одиннадцати действующих и бывших должностных лиц и сотрудников Рижского международного аэропорта за несанкционированное прослушивание телефонных разговоров персонала. Дело было заведено 14 декабря 2013 года.

В ПБ считают, что собрано достаточно доказательств, чтобы начать уголовное преследование трех лиц за совершение преступных деяний, предусмотренных статьей о неприкосновенности личной корреспонденции, четырех – о халатности и еще четырех – о невыполнении обязанностей государственного должностного лица. После скандала о прослушке были уволены с занимаемых должностей начальник департамента безопасности аэропорта Раймонд Лаздиньш и два его подчиненных – Андрей Савко и Инт Рубезис.

Преступники способны прослушивать прокуроров

– Значит, все-таки есть опасность, что наши разговоры слушают не только полицейские?

– Я действительно знаю случаи, когда сами преступники за большие деньги доставали аппаратуру для прослушки и вели запись разговоров сотрудников прокуратуры и других должностных лиц.

Юридически в таком случае имеет место факт незаконного завладения информацией, не предназначенной для публичного доступа. То есть преступник не имеет права прослушивать прокурора, но он это делает.

– Как такое вообще возможно?

– Международные преступники имеют незаконный доступ к серьезной аппаратуре через третьи страны. Платят за это суммы с шестью нулями. И в результате, да, получают ценную информацию.

– Можно ли определить, прослушивают твой телефон или нет? Бытует, например, мнение, что если мобильный телефон постоянно фонит или его батарея быстро садится, то тебя кто-то прослушивает.

– Глупости. Уверяю, любая прослушка выполняется незаметно. Ведь телефон – это мини-компьютер, который перекодирует звук в цифровой формат. Второй собеседник слышит первого благодаря «ключу», который перекодирует цифры обратно в полноценный звук. Таким ключом является номер, на который мы звоним.

При прослушке такой же «ключ» доступа, только универсальный, может получить и третий собеседник – субъект прослушивания. Так что поток данных будет протекать уже не между двумя собеседниками, а между тремя.

– Кто именно занимается прослушиванием, если в полиции постоянно говорят о нехватке рабочих рук?

– Но никто же не сидит и не прослушивает разговоры в реальном режиме. Бюро по защите Сатверсме в этой ситуации действует, образно говоря, как еще один оператор связи (как LMT или Tele2). Оно предоставляет услуги связи и сбора данных. Само Бюро по защите Сатверсме не слушает переговоры, но собирает для заказчика – Госполиции, Бюро по борьбе с коррупцией и т. п. А эти службы уже в рамках процесса, возможно выборочно, прослушивают только те разговоры, которые их интересуют.

Гарантий вам никто не даст

– Выходит, простому человеку бояться прослушки не надо?

– По большому счету, так и есть. Человек, который не нарушает закон, имеет мало шансов стать объектом прослушки. Но никто не гарантирует того, что он не попадет под прослушку случайно.

– Вот об этом, пожалуйста, поподробней!

– Санкции на прослушивание разговоров бывают двух типов: в первом случае судья дает санкцию на прослушивание самого лица, во втором – кроме самого лица еще и на прослушивание других причастных к его кругу общения лиц. То есть, проще говоря, если судья дал санкцию на прослушивание человека в течение суток, все, кто позвонит ему в это время, также автоматически станут объектами прослушивания в течение тех же суток. То есть с момента, как вы позвонили объекту прослушки, вы автоматически становитесь таким же объектом. Все ваши слова будут записаны.

Например, если вы, журналист, позвоните заключенному мэру Вентспилса Айвару Лембергсу, который в данный момент находится в заключении в ожидании приговора, и господин Лембергс скажет что-то такое, что ранее не было известно следствию, то следствие пожелает вас допросить, чтобы подробнее узнать о его словах.

Кого и как слушают в Латвии?

■ В июле 2003 года премьер-министр Эйнар Репше заявил, что его телефонные разговоры с министром юстиции Айваром Аксеноксом могли быть прослушаны. В ходе проверки этой информации глава Бюро по защите Сатверсме Янис Кажоциньш допустил возможность того, что кто-то слушал премьера, но оговорил, что это были не спецслужбы.

■ В сентябре 2003 года Айнар Шлесерс заявил, что его мобильный телефон прослушивается. При этом известный политик поделился со СМИ противоядием: во время встреч мобильный телефон следует обесточивать.

■ Летом 2006 года на страницах газеты Neatkarīgā Rīta Avīze появились распечатки телефонных разговоров тележурналистки Илзе Яуналксне. Адвокаты журналистки заявили, что это было попыткой свалить генпрокурора Яниса Майзитиса.

Яуналксне обратилась в Верховный суд с жалобой. В связи с утечкой распечаток прослушки в СМИ на время служебной проверки были отстранены от работы четыре сотрудника финансовой полиции, трое из них были приговорены к тюремным срокам.

Журналистка требовала, чтобы Служба госдоходов заплатила ей компенсацию в размере 300 000 латов, но по решению Верховного суда получила только 12 000 латов.

■ В 2017 году стало известно, что по решению Европейского суда по правам человека властям Латвии придется выплатить из бюджета 2500 евро компенсации бывшему председателю правления SIA Ovi Владимиру Одерову за прослушивание телефонных разговоров клиента и его адвоката. Миллионер в свое время обвинялся по уголовному делу о контрабанде нефти, но был оправдан.

В своем иске Одеров жаловался на то, что 8 апреля, 22 мая, 27 мая и 7 октября 2005 года велась прослушка его телефонных разговоров с присяжным адвокатом, что нарушало принцип конфиденциальности разговоров в формате «клиент – адвокат».

■ В 2017 году журнал Ir опубликовал расшифровку разговоров Айнара Шлесерса, Айвара Лембергса и других политиков и бизнесменов, которые в 2009–2011 годах велись в одном из номеров гостиницы Ridzene.

В ходе разговоров в Ridzene Шлесерс с разными людьми договаривался о разном:

• с руководителем airBaltic Бертольтом Фликом – о работе для своей сестры;

• с руководителем Krājbanka Мартиньшем Бондарсом – о том, счета каких предприятий транспортной отрасли перевести в банк, чтобы помочь ему с ликвидностью после краха банка Parex;

• с министром земледелия Янисом Дуклавсом (СЗК) – о том, как провалить в Сейме генерального прокурора Яниса Майзитиса и получить разрешение на вырубку деревьев в дюнной зоне в Юрмале и строительство дома;

• с Айваром Лембергсом – кого сделать президентом, чтобы «не вышло, как с Валдисом Затлерсом».