Кто сильнее – «Титаник» или Айсберг (МНЕНИЕ)

Первый – это задачи демографии, которые уже давно и традиционно покоятся на плечах партии. Понятно, почему она их присвоила. Чем больше латышей родится, тем ближе мы к заветам Левитса в его преамбуле к Конституции о вечном существовании латышской нации. Но латышей рождается все меньше, эту пилюлю может подсластить разве что факт, что русскоязычных в стране – еще больший недород.

Айсберг – это оборона и обязательный военный призыв, ставший актуальным после нападения России на Украину. Речь даже не о том, что призовут в ряды латышей самого плодовитого возраста, а их покосит война. Надеюсь, до такого расклада вообще не дойдет. А о том, что 11 месяцев службы – это время, вырванное из жизни, отобранное у карьеры и семьи.

И этот факт вряд ли станет стимулировать молодых латвийцев заводить потомство. Хотя по логике наоборот – пока малыш орет по ночам и пачкает памперсы, можно спокойно отсидеться в комфортабельных казармах по системе «все включено».

Во время обсуждения Закона об обороне государства этот вопрос вызвал наибольшие страсти. Парламентский секретарь Минобороны представитель Нацобъединения Янис Эглитис настаивал, что навыки защиты отечества надо осваивать всем, в том числе отцам и матерям. А освобождение отцов от обязательной службы осудил как пережиток советского прошлого, где отцы двоих детей освобождались от службы.

Ну тогда по логике надо отказаться и от обязательного призыва, ведь он действовал и в СССР. Но Сейм от него не отказался. Потому что страх оказаться непатриотичным сильнее, чем даже страх перед суровым, недетским лицом латвийской демографии. В результате молодые трудоспособные люди, вместо того чтобы работать на благо Латвии, перенаправляются в сферу, не дающую никакой добавленной стоимости.

А вообще, конечно, молодежь должна показывать себя на передовой и лечь грудью на амбразуру именно на демографическом фронте.

Здесь мне близка точка зрения Роберта Бернса:

Я славлю мира торжество,Довольство и достаток – Приятней сделать одного,Чем истребить десяток.

Дискуссия, как мы видим, была актуальна еще в XVIII веке.