Фантомные боли интеграции: что общего у борьбы с ковидом и расколом общества ЛР

Как мы все наблюдали на протяжении этих двух пандемийных лет, власти реагировали на каждую очередную вспышку заболеваемости, во–первых, с заметным опозданием, а, во–вторых — зачастую очень нелогично, а отдельные решения и вовсе были абсурдными.

Так и с интеграцией общества. Этот процесс тоже можно разделить на определенные волны. Первая волна интеграции пришлась, разумеется, на середину 1990–х. Вместо того чтобы сплотить общество на тех же общеевропейских ценностях и на инвестициях в обучение государственному языку, политики пошли по пути кнута — мы все помним эти бесконечные языковые проверки, штрафы и требования "аплиецибы" на определенную категорию.

Нет, конечно, определенных результатов можно добиться и административно–репрессивным путем — пример пандемии это доказал, но, как говорится, осадочек–то остается. Какая уж тут интеграция, которая по определению предполагает взаимоуважение и диалог!

Справедливости ради заметим, что в 1999 году вступило в силу историческое решение — были отменены, правда, лишь после референдума, так называемые окна натурализации. И все, кто был в состоянии сдать экзамены по госязыку и истории и не подпадали под ограничения, связанные с работой в КГБ, могли пройти процесс натурализации.

Однако, сказав "а", государство забыло, сказать "б" — каким–то образом побуждать к процессу натурализации. В результате натурализация была вялотекущей и ожила на короткий период лишь после вступления Латвии в ЕС — неграждане бросились сдавать экзамены, но главным образом только для того, чтобы быстрее эмигрировать. Таким образом, и облегчение натурализации было не столько инструментом интеграции, сколько помощью в отъезде из страны.

Добрая воля осталась на бумаге

Но власть почему–то решила, что уже достаточно сделала в деле натурализации и пора браться за кнут — одна за другой начались языковые реформы в школах нацменьшинств. С одной стороны, конечно, они повысили уровень владения госязыком, а с другой — опять–таки снизили общий уровень образования и вызвали ответную реакцию, которая и вылилась в языковой референдум. Он, напомним, случился аккурат 10 лет назад.

Только тогда, когда угроза референдума за второй госязык стала реальностью, политическая элита проснулась и заговорила словами кота Леопольда — "Ребята, давайте жить дружно!" По инициативе президента Берзиньша известные в обществе деятели начали подписывать Меморандум доброй воли. Как недавно заметил, отмечая юбилей языкового референдума, Янис Урбанович, "меморандум был, а вот доброй воли не наблюдалось".

И сразу после референдума, результат которого был предопределен, правящие начали мстить, причем заодно и всем гражданам ЛР — принятые изменения в закон о всенародных голосованиях фактически исключили в нашей стране проведение референдумов. На этом интеграция населения закончилась.

Недолгое прозрение

О том, что общество следует все–таки сплачивать, вспомнили после крымских событий, то есть в 2014–м. Опять–таки политики заговорили о необходимости консолидации, о том, что не нужно делить латвийцев по языку и гражданству… С повестки дня сейма тогда были даже сняты явно популистские законопроекты, включая инициативу о запрете использования советской символики на публичных мероприятиях (читай — на мероприятиях 9 мая). Более того, тогдашний премьер Лаймдота Страуюма выполнила свою угрозу и сняла с поста министра Эйнара Цилинскиса, который нарушил запрет членам правительства появляться на шествии легионеров 16 марта.

Затем руководители страны — президент, спикер сейма и премьер даже обратились к латвийскому народу с общим заявлением. Они жестко осудили "любые политически мотивированные провокационные попытки создать напряженность в обществе и искусственно создавать разногласия в латвийском обществе".

Лидеры страны заявили, что Латвия всегда была домом для представителей разных народов, которые в тяжелые времена стояли плечом к плечу и защищали страну.

"Латвия у нас у всех одна", — говорится в обращении.

"Мы подтверждаем, что Латвия была и останется демократическим европейским государством, в котором ценят и уважают как латышскую культуру, так и многообразие культур и языков нацменьшинств. Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы госполитика и практическая деятельность были ответственными. Они будут направлены на укрепление государственности и безопасности, а также на сплочение общества", — пообещали лидеры страны.

Но долго на этой позитивной волне политики продержаться не смогли — вскоре опять начали закручивать гайки, на школы нацменьшинств обрушилась очередная реформа. Принятая же преамбула к Конституции показала общий вектор — явно не интеграционный.

Отрицание реальности

Очевидно, что значительная часть правящей элиты и тогда, и сегодня пытается выдавать желаемое за действительное. А именно — пытается отрицать наличие в стране почти 40 процентов населения, родным языком для которых не является латышский. Да, и сегодня, после начала войны в Украине, звучат призывы к сплочению общества, к единению.

Это, конечно, все позитивно и правильно, но где действия в этом направлении? Пока мы слышим лишь о поддержке коалицией некоего плана полного перевода школ нацменьшинств в течение 6 лет только на госязык обучения. Вновь развернулись дискуссии о сносе памятника Освободителям — как будто памятник виноват в действиях Путина в Украине…

В пылу злобы и негодования к политике Кремля отдельные горячие головы, к сожалению, наделенные властью, уже открыто говорят не об интеграции, а об ассимиляции.

Ясно, что определенной части правящих никакой интеграции не нужно. Им, чтобы удержаться у власти, нужны конфликты и разобщенность. Чего стоит только вчерашняя инициатива TB–Visu Latvijai! о том, чтобы фактически заставить детей украинских беженцев посещать исключительно школы только с латышским языком обучения.

Как себе этот процесс обучения представляют авторы подобной идеи? Как учащийся, например, 5–го или 7–го класса сможет начать учебу, если он не знает языка вообще? Это такая "забота" о детях, которые бежали от бомбежек?

Увы, никаких выводов многие политики за эти три десятилетия не сделали. Им, судя по всему, сильное и сплоченное общество не нужно.