Последнее слово на поминках «современного искусства» (МНЕНИЕ)

Как создатель – создателю...

Собственно, сами «Похороны свободы латвийского искусства» состоялись в октябре прошлого года в столице. Поэтому необходимо предисловие.

Последние проводы, с соблюдением всех мер эпидемиологической безопасности, провела тогда Латвийская художественная академия. А что, собственно, случилось, свидетели есть? Кто замочил старушку? Акция была приурочена к участившимся актам вандализма по отношению к произведениям латышского искусства, выставленным подышать свежим воздухом на радость рижанам и гостям города. Речь шла об уничтожении, в том числе – поджоге нескольких произведений искусства в общественных местах.

В заявке на траурное мероприятие так и было указано: «В ночь с субботы на воскресенье «Свобода латышского искусства» с тяжелыми ожогами была доставлена в приемное отделение больницы, а сегодня было получено сообщение, что «Свобода латышского искусства» скончалась. В комплексной реанимационной работе принимали участие не только лучшие специалисты в области медицины, но и дипломированные экстрасенсы, народные целители, вокалисты, искусствоведы, духовные лидеры религиозных организаций и молодые блюстители народной морали, но их прогнозы также были душераздирающими. Как выразились некоторые священнослужители более консервативных духовных практик: «Это вопрос нескольких недель, может быть, всего дня, пока Свобода искусства в Латвии не решится встретить Создателя».

Ж…па грезит ножиком

Ну, по поводу того, захочет ли Создатель встречаться с современным латвийским искусством, это разговор особый. И вообще, были ли у свободы нашего искусства враги, завистники, недоброжелатели? Увы, были. Вот что еще было написано в заявке мероприятия:

«Свобода латвийского искусства», родившаяся 4 мая 1990 года, за свою короткую, но яркую жизнь подарила нам такие исторически важные художественные события, как инсталляция Гинта Габранса Nazis ar ko sev sagraizīt dirsu («Нож, которым порезать жопу…»), «Голый мальчик из Пиноккио», гомосексуальную скульптуру на Дубултской станции, выставки Love Re-search и «Особенные потребности» и другие», – говорится в описании мероприятия.

В свое время все эти события художественной жизни вызвали скандалы. Так, в далеком 2008 году занимавшую весь фасад здания Национальной оперы афишу к кукольному спектаклю про Пиноккио с изображением голого мальчика обвиняли в том, что она – детская порнография. Причем заявление в полицию подали шокированные иностранцы – гости города. Тогда при Министерстве культуры Латвии работала специальная комиссия экспертов, в которую входили чиновники Минюста, прокуратуры и деятели искусства, – можно ли считать те или иные изображения порнографией. Однако из-за нехватки денег комиссию решено было ликвидировать.

От стенгазеты – к настенному порно

Вы наверняка также помните, как в латвийской столице разгорелись страсти по поводу того, что брандмауэр рядом с рижской школой номер 40 был разрисован сомнительного содержания настенной живописью художника Бректе. Вроде бы для XXI века, когда в Сети дети могут ознакомиться с любой порнографией, пустяк. Автора я бы даже сравнил с латышским Анри Матиссом с его панно «Танец».

Но достаточно было поинтересоваться его творчеством в Инстаграме, чтобы понять – действительно, у школы оно неуместно, родители и педагоги правы. Среди рисунков обитателей сумасшедшего дома – пожалуй. На выставке самодеятельности кружка сатанистов – да ради дьявола! В ночь на 1 сентября неизвестные заляпали работу краской. В ночь же на 3 октября неизвестные подожгли плакат в защиту художника Кристиана Бректе. По факту поджога возбуждено уголовное дело о намеренной порче чужого имущества. Чужого? Но разве искусство не принадлежит народу?

Через несколько дней была умышленно повреждена работа, созданная участником и художником выставки Force[d} Majeure Индрикисом Гелзисом, которая экспонировалась рядом со зданием Hanzas perons в Риге. Злоумышленник задержан на месте, но произведению, пардон, имуществу нанесены необратимые повреждения.

Страшно далеки они от народа

Так позвольте, что там со свободой? Кто топчется на горле свободолюбивой музы? Тоталитарная консервативная власть, церковные ортодоксы? Совсем нет, власть не против писек и попок рядом со школами, она просвещенно хихикает. Так кто? Ведь произведения художников, наоборот, как бы выпустили из символической золотой клетки и выставили на улицах и площадях? Искусство вышло, нет – выплеснулось на панель.

Ах вот оно что... Парадокс в том, что художники просили свободы и защиты не от властной диктатуры, не от цепных церберов цензуры. А от народа! От этих плебеев, которые, как водится, ничего не в состоянии понять и оценить.

Да ладно. Думается, никакой опасности нет. Народу глубоко наплевать на современное искусство. Вы, главное, не выставляйте его вне помещений своих академий и салонов, и все будет ок.

А кому сейчас легко... Пушкину легко? У Александра Сергеевича возле городского канала в рижском парке тоже вон – постоянно ломают трость и пачкают краской бакенбарды. А она ведь даже не из бумаги или папье-маше, она ведь чугунная!

Глубоко копают...

Не могу не поделиться еще порцией впечатлений. Аккурат два года тому назад укрылся от непогоды в залах Национального художественного музея. Добрел до верхних этажей, где раскинулась выставка «Неудобное прошлое» и еще что-то архиактуальное.

Остановился невольно у монитора с видео. Там сидела молодая миловидная девица, вероятно, художница, хлопала ресницами и рассказывала, как ее партнер или партнерша… Вы меня извините за подробности, но это искусство, его надо понимать. А чтобы понять, надо порой принять вызов и выйти из зоны комфорта. Так вот, партнер-партнерша засунула ей в задний проход палец, а потом его, значит, обнюхивал/обнюхивала. И затем следовал рассказ, какую бурю чувств это вызвало у героини – ее взволновало, что другому человеку может быть интересен ее запах, причем глубинный. Что она, следовательно, не просто личность, а сосуд и вместилище!

Такой вот де профундис, не побоимся этого слова. А сюда же, между прочим, и детей водят целыми классами.

Тотемы и табу

И вот на днях современное «иконоборчество» докатилось до Даугавпилса. Здесь ситуация несколько отличалась от просвещенной столицы. Против глотка свободы, ворвавшегося в «затхлые стены» центра Ротко, ополчились традиционные религиозные конфессии, а вслед за ними и городские власти.

Гастролирующий эстонский художник-керамик Сандерс Раудсепс в городе с сильными православными и католическими традициями (что само по себе можно считать провокацией) выставил напоказ серию своих работ, в центре которых – вариации на тему распятия. Там крест с распятым Христом в форме огнестрельного оружия, крест, на котором в непотребной позе восседает кот, крест, на котором вместо фигуры распятого Сына Божьего – мужской детородный орган. Кстати, этому есть название – кощунство и глумление над святыми чувствами. И если в далеком Катаре сейчас запрещают демонстрировать радужные ленточки, дабы не оскорбить чувства мусульман, то почему считается, что Даугавпилс город дикий настолько, что там с восторгом примут все, что кто-то назвал искусством. Так считают и столичные культурные деятели, обвинившие власти города в цензуре и мракобесии.

Символично, кстати, что городские власти заставили снести святые для горожан памятники, а взамен склоняют удовольствоваться фаллическими и ректальными поделками, служащими прямыми отсылками к языческим тотемам.

Художника всякий обидит...

Вообще, конечно, современного художника легко понять. Раньше, чтобы прославиться, художнику надо было уметь рисовать и иметь свой, свежий взгляд на мир и художественную форму. Увы, ренессанс писек и попок, а также прочего эпатажа в искусстве (ставшем маркетингом), пришелся на период 20–80-х годов прошлого века, художнику все труднее сказать что-то новое. Возможно, начать нужно с азов, снова надо учиться рисовать, в случае Раудсеппа – лепить из глины. Хотя самое главное – уметь найти гранты. А вообще, художнику надо радоваться, что Даугавпилс – не Катар, где за глумление над святынями ему бы сделали обрезание на всю голову.

Впрочем, член на кресте – отличный атрибут на могиле «современного искусства», вы не находите?