Ушел за знаниями, пришел с побоями: школы Латвии не справляются с насилием

Подзатыльник, и эксперимент юного оружейника прерван. Но точно так же вскоре окончилась и профессиональная карьера учителя. Нельзя поднимать руку на ребенка! А сами дети что делают?

Министра образования и науки Анду Чакшу хотят уволить с должности. Ничего удивительного, народная латвийская забава – отставки, или, как у нас красиво говорят, демиссии, в этом сезоне крайне модны. Почин заложил сам Эгилс Левитс, не пожелавший вторично участвовать в президентской гонке, затем громко хлопнул дверью Мартиньш Стакис... Однако госпожа Чакша оказалась тертым калачом и не собирается удовлетворять желания недовольного низкими зарплатами учительского профсоюза – ага, щас, разбежалась.

Но что же реально происходит в системе просвещения страны, какова там, образно выражаясь, моральная обстановка? Вопрос вовсе не праздный, если учесть, что до нового учебного года остается полтора месяца – и тысячи родителей и детей по Латвии еще не определились с тем, куда пойти продолжать образование.

Агита Зариня-Стуре, председатель Комиссии Сейма по образованию, науке и культуре, обратила внимание на то, что общность школьников в наших классах теперь весьма неоднородна – в нее входят и дети с особыми надобностями, учащиеся вместе с прочими ребятами по инклюзивным программам. Также зачастую к очному обучению возвращаются дети, долгое время находившиеся на «домашке» и из-за этого «чувствующие себя заброшенными». Из-за этого такие ученики и создают порой проблемы, отметила парламентарий от «Нового Единства».

– Упор делается на эти программы, на укрепление персонала поддержки, – озвучила проработавшая 16 лет директором Валмиерской гимназии госпожа Зариня-Стуре нынешнюю школьную стратегию. Однако указанные кадры, увы, имеются еще не во всех учебных заведениях.

Как подчеркнула глава комиссии, Государственная служба контроля качества образования обращает внимание на то, что в школах ЛР наличествует высокое количество необоснованно пропущенных уроков. Прогульщики как раз и являются группой риска.

Страшным словом «насильник» (varmāka) обозначили тех, кто угрожает спокойствию класса. Да, сейчас школьные драки трагично и пафосно именуются «актами насилия».

На разговор с парламентариями пришли сразу три ведомства – МОН, Министерства здравоохранения и благосостояния. Каждый принес свою «визию». А. Зариня-Стуре даже несколько растерялась:

– То, что я хотела бы понять – все это множество, и нормативное и методическое, вам удалось уложить в целое? В какую-то структурированную систему, прийти к алгоритму действий?

Оказалось, что сейчас как раз и готовится такой информационный «хаб» (так в обычном мире обозначают большой аэропорт для пересадок), где будут все материалы по противодействию насилию. Туда смогут обращаться и учителя, и родители, и сами школьники. Наконец-то ваш автор, прослушивая фонограмму заседания, услышал старое доброе словцо «хулиганизм». Чиновники заговорили о Сиротском суде, полиции.

Да, в наше время, строгие 80-е годы, тоже говорили: поставить на учет в детской комнате милиции. Ну а потом решать по мере пресечения – мальчиков в Цесис, девочек в Алсвики.

«Почему это не работает»

Превенция, мониторинг, интервенция... Красивые слова, обозначающие «оплачиваемые государством инструменты» – но не на практике.

В разговоре с депутатами чиновники МОН признали, что, во-первых, учителя ЛР не могут распознавать признаки насилия; во-вторых, педагогам свойствен «высокий уровень толерантности». То же самое характерно и для общества – мол, кого не обзывали, это только укрепляет характер!

– Учителя перегружены, недостаток времени, – встала на защиту коллег Агита Зариня-Стуре. – Какова вероятность, что они будут сидеть в компьютере на домашней странице и, может быть, что-то заметят? Когда происходит – то уже поздно. Ему нужно быть подготовленным к таким ситуациям.

По мнению ведомства А. Чакши, «обязательным предложением» для всех педагогов должно быть прохождение курсов по предотвращению школьного насилия – раз в три года.

Забытая специальность

Между тем в школах ЛР теперь больше нет ставок социальных педагогов.

Линда Даниэла, декан факультета педагогики, психологии и искусства, высказалась на комиссии в том смысле, что нужную профессию, так сказать, размазали тонким слоем, теперь принципы социальной педагогики, конфликтологи – это всего лишь несколько «кредитных пунктов» в учебной программе. А ведь если в самом обществе налицо острые социально-экономические проблемы, то это не может не выливаться в конфликты в классах и коридорах.

Хотя, с другой стороны, в годину социализма тоже все только казались – и какая-нибудь жвачка или яркая тряпица тоже вполне могли бы сделаться предметом серьезной ссоры. А какие были драки из-за девчонок – до кровищи!

Сейчас в стране полно разных структур, решающих проблемы «трудных» чад, в т.ч. и за европейские деньги. К примеру, Государственная инспекция защиты прав детей в лице своего представителя Гуниты Ковалевски, предложившая в случаях «тяжелого физического насилия» запрещать виновникам посещение школ и переводить их на то самое домашнее обучение.

Сказал свое слово и Центр подростковой и молодежной психотерапии во главе с Нилом Константиновым.

Участвовавший в заседании комиссии Сейма эксперт поднял проблему на драматичный уровень – в школу уже приносят ножи.

То ли еще будет, хочется ответить активисту, – у нас, конечно, не Америка, где тинейджеры разгуливают с огнестрелом, однако при введении «службы обороны государства» пострадавшая сторона может обратиться к старшему братику, который придет разбираться, прихватив своих друзей в камуфляже.

Ну а если все же перевести все в деньги, то самую значимую заявку на успех сделало Министерство благосостояния. Как заявила на днях глава ведомства Эвика Силиня, нужны 19,2 миллиона евро на предотвращение насилия, реабилитацию пострадавших и тому подобное. Так как министр у нас – от премьерского «Нового Единства», средства, скорей всего, найдутся. А вот будет ли результат...