Художник Валерий Маковой: «Неталантливых людей нет!..»

Щедрая душа

К нему на занятия в Валдлаучи приходит и приезжает в буквальном смысле и стар, и млад, люди, обладающие самыми разными навыками в том, как держать кисть и управляться с ней – и пожалуйста! Все в той или иной мере становятся художниками. Во всяком случае, в работе каждого видна Школа, хорошее умение владеть приемами. А уж свое художественное видение каждый отражает в меру своей одаренности. Заметно, что Валерий не препятствует этой творческой фантазии, не вводит ее в какие-то рамки, а просто любуется ею и радуется достижению своих воспитанников. Заметно, что он их любит и учит с любовью – а это лучший способ обучения.

Мой давний знакомец такой человек, что гордиться СОБОЙ он не умеет. Своим народом, его историей, достоинствами, глубиной культуры, своими учителями-художниками, своими многочисленными учениками, о которых может рассказывать часами, – это пожалуйста. А собой…

Что особенно заметно в последние десятилетия, он стал таким объединяющим началом и в художественном мире Латвии, и в повседневной жизни нашей страны. Причем это у него получается совершенно ненавязчиво. Он приглашает на свои выставки, к себе на занятия да и просто на посиделки широким жестом всех, без разбора наций и народностей. Его широкая душа никого не обижает, со всеми общается как с братьями, но СВОЕ никому не уступает. Это генетическая память, славянская закваска, истинные ценности, унаследованные от предков…

От Белой Березки...

Даже название места его рождения – поселок Белая Березка, что под старинным русским городом Трубчевском Брянской области, – и то звучит поэтически. И эту Белую Березку он потом не раз изобразит на своих картинах… Разножанровость их поражает – это и наиболее любимые им акварели, и масло, и акрил, и великолепная графика, смешанная техника, а еще – гравюры на разных материалах, настенная роспись, изумительные книжные иллюстрации. Пейзажи, портреты, натюрморты, жанровые картины. Но все это случилось не вдруг.

Отец будущего художника был известным на всю Брянскую область музыкантом, игравшим на разных инструментах – пианино, скрипке, домре, балалайке, гитаре, баяне. Он привел и сына в музыкальную школу, где тот учился по классу баяна. Но о художественном творчестве Валерий тогда и не помышлял. Просто хорошо и с чувством раскрашивал географические карты, за что его хвалили учителя.

А начал «баловаться» графикой в армии. Служить ему довелось в начале 70-х в Риге – которая, собственно, и открыла талант великолепного художника. Был такой знаменитый армейский ансамбль Zvaigznīte («Звездочка»), куда Валерия определили исполнителем и художником-оформителем. В этом ансамбле тогда играл и легендарный Гунар Розенберг, «отец» латвийского джаза. А еще Валерий по просьбе товарищей готовил им иллюстрации в «дембельские альбомы».

Валерий показал мне эти сохранившиеся у него портреты сослуживцев, весьма мастерски сделанные простым карандашом. И с этими же первыми своими работами он пришел поступать в нашу Академию художеств.

– Первая попытка поступления была «разведкой боем», – вспоминает художник. – Во второй раз мы «соревновались» в паре с известной ныне художницей Маритой Шулце по баллам – мне не хватило десятых долей балла аттестата. Пошел на подготовительные курсы, параллельно занимался у Юрия Циркунова, великолепного живописца, и на третий раз меня уже взяли в академию безоговорочно и с большим запасом баллов.

...И внучка Мухиной

– В 1990-м мы с Юрием Ивановичем, которого отлично знали в Москве, поехали на знаменитую выставку «Космос и мы» – я сделал для нее гравюру. Когда мы с ним шли по коридору Союза художников, навстречу нам раскрыл объятья легендарный Таир Салахов, академик, ставший в 1997-м вице-президентом Российской академии художеств. Они были хорошими друзьями с Циркуновым, оба фронтовики, носившие орденские планки.

Нас принимала в своем доме и Марфа Замкова, внучка великой уроженки Риги Веры Мухиной, хорошо знавшая Циркунова. Для меня все эти встречи были потрясением.

А раньше, в самом конце 80-х, Юрий Иванович устроил меня на престижную работу – в комбинат «Максла», куда без «блата» попасть было невозможно. Мне, конечно, устроили там «испытания», которые я успешно прошел. Мы делали тогда заказ для Ивано-Франковска – большое панно из смальты для фронтона 12-этажного здания.

Я туда ездил, и там в то время работал режимный завод «Позитрон», выпускавший микросхемы для космической техники. Там нам довелось поработать в течение нескольких месяцев, исполняя также и настенную роспись в фойе здания администрации.

Знаменитый иллюстратор

Когда интересуешься у моего собеседника, откуда в его творчестве такая пышная разножанровость, он полушутя отвечает: «Голодуха заставила».

– В 90-х наступили трудные и, что греха таить, голодные годы, когда все разрушалось и ломалось. А у меня семья, дети. И вот однажды я познакомился с Ларисой Павловной Лочмеле, супругой контр-адмирала Яниса Лочмелиса, у которой в то время была многопрофильная фирма, работавшая в разных областях культуры. И мне дали заказ – проиллюстрировать хорошую книгу сказок и еще несколько других. Моя работа понравилась, и Лариса Павловна пригласила меня съездить с ней в командировку к книгоиздателям в Калининград.

Там мне посчастливилось познакомиться с одним из лучших полиграфистов России, легендарным Анатолией Федоровичем Махловым. Спустя 18 лет он, кстати, возглавил крупнейшую в Балтии полиграфическую базу, которая располагалась у нас в Дрейлини.

А тогда, в 90-х, он поручал мне оформлять хорошую литературу. Вот посмотрите, как великолепно издана «Одиссея капитана Блада» с моими иллюстрациями! Она даже завоевала на престижной полиграфической выставке в Брно какую-то премию. Я об этом и не знал… Есть книжка стихов российской поэтессы Марии Махониной «Властью слов», и другие. Всего в моем послужном списке около 65 иллюстрированных книг.

Погранцы клянчили книги

– Мне полагалось штук по 8–12 авторских экземпляров книг. И представьте, я везу их в 90-х из Калининграда, через четыре границы. Поначалу погранцы «шили» мне спекуляцию книгами. Но я открывал издания и показывал фамилию оформителя, которая совпадала с данными моего паспорта. «Ну ладно, – говорили они. – Видим, что вы рисовали. Дайте хоть одну книгу…» Так я по четыре экземпляра сразу отдавал, еще не доехав домой.

Интересно, что живопись маслом в Академии художеств Валерий толком «не проходил» – он учился на отделении графики. Поэтому масло осваивал сам. Но учителя у него были знатные.

– Графику, акварель и гравюру мне преподавали Александр Станкевич, Петерис Упитис, Илмар Блумберг, Дайнис Рожкалнс. А кафедру живописи тогда возглавлял уроженец Брянской области, замечательный русский художник, профессор Владимир Козин, которому недавно исполнилось 100 лет. Прекрасная дата в жизни моего легендарного земляка!

Когда уже спустя много лет, в последние годы, мы близко познакомились с Владимиром Ивановичем, он посетовал, что его земляк остался в годы учебы без его «глаза».

Помню, профессор Упитис подарил нам, первокурсникам, по кусочку самшитового дерева – оно великолепно резалось в гравюрах! Но однажды мне захотелось уйти из черно-белого пространства гравюры в яркие краски…

Светлой страницей в моей жизни была практика ведущим художником на фабрике «Дзинтарс». Меня очень радушно принял Илья Залманович Герчиков, а потом не хотел отпускать несколько лет, все уговаривал не уходить. Однажды мне поручили оформить оригинальную упаковку для хороших рижских духов Burve («Колдунья»), с чем справился успешно.

А в 90-х, до того, как целиком предаться художественному творчеству без остатка, Валерий проработал три года на бетонном заводе – кормить-то семью надо! Но при этом постоянно рисовал!

В 90-х, имея на тот момент солидный послужной список – участие в 27 выставках, среди которых две всесоюзных, несколько межреспубликанских и международных, – Валерий подавал заявление в члены Союза художников Латвии. Но кто, как не мы, хорошо знаем нравы всех без исключения культурных институций нашей страны. Конечно, фамилия «Маковой» для члена СХЛ не подходит!.. Он и оставил эти попытки. Хотя на сегодня у художника уже больше 80 коллективных выставок, 22 международных и около 20 персональных.

Валерий показал мне совершенно гениальные иллюстрации к «Мастеру и Маргарите» Булгакова, которые заказало очень солидное издательство «Азбука-Аттикус» в 2018-м. Вскоре по почте ему поступило два авторских солидных «фолианта» весом в 2,2 кг.

Студия от 6 до 70

Лет 10 назад Валерий горячо и с рвением, как и все, что он делает в жизни, взялся осуществлять идею Объединения рижских художников, которое помогало бы реализовывать их работы. Оборудовал шикарные помещения, сделав почти самостоятельно капитальный ремонт в заброшенном подвале. Но не все оказались столь кристально искренни и честны, как Валерий. Из-за этого ничего и не вышло…

Художник говорит, что после этого решил работать только на себя. Но здесь он немного лукавит, потому что НА СЕБЯ и для себя только работать не способен – по самой своей природе. Так у него появилась студия.

Однажды руководство Кекавской волости Валдлаучей предложило ему организовать художественную студию при местном самоуправлении. Но при этом денег на аренду не давали ни копейки! Все строилось на энтузиазме и желании поработать в области педагогики, ведь по диплому Академии художеств Латвии он художник-график-педагог.

В те годы в студии Макового в Валдлаучах занималось около 60 человек, возраст – от 6 до 70 лет. Однажды даже привели четырехлетнего карапуза…

Работала студия почти 10 лет. Но, когда самоуправление вшестеро повысило аренду, художник, по его словам, «положил ключи на стол» и уехал в Ирландию к сыновьям с намерением там применить свои способности как художник-педагог.

В 2007-м он впервые приехал в Дублин, и за эти годы снискал прочную славу не только хорошего художника, но и отличного педагога. Его ежегодно приглашали директора известных школ искусств и художественных. А еще, совсем недавно, семья Майи Сардыко из Даугавпилса, хозяева большого дома, пригласили Валерия к себе вести занятия. Как только разносился слух, что он приезжал в разные годы, как тут же собирались на занятия до 40 учеников разного возраста.

Это было до пандемии. А потом дублинцы стали бояться собственной тени. Но прошло время, и они начали как-то робко выходить гулять к морю и пользоваться другими послаблениями своего правительства.

А ныне Валерий вернулся домой с мыслью работать пока здесь. И помещение для занятий с учениками в Валдлаучах нашлось – но уже не собственное.

– В том помещении работает Кристина, которая ведет занятия по керамике, декору, изготовлению бижутерии и другому. Расширяя сферу обучения, она дает мне возможность и вести занятия с учениками в пятницу, субботу и воскресенье. Сейчас в группе ФБ, администратором которой я являюсь, теперь уже более 100 учеников разных возрастов. Они вспоминают те уроки, которые я в течение почти 10 лет давал в своей студии.

Мне звонят и обычно говорят, что даже кисть в руке держать не умеют. «А мы сейчас посмотрим», – отвечаю я. И мы начинаем работать. Пишем, условно, кошечку. И смотрю, что у того или у той, кто признавался в своей бесталанности, получилось лучше всех! А потому что этот начинающий не зашорен и не «испорчен» профессиональными навыками. Столько эмоций, живого чувства… Утверждаю с полным основанием, что неталантливых людей нет!

«Не исправляйте кривулину!»

– Другое дело, насколько человек мотивирован заниматься изобразительным искусством. Бывает, иной придет раз-другой, и потом его годами не видно. А иных своих учеников встречаю в ранге студентов Академии художеств – таких уже 15-16 человек, воспитал и двух лауреатов гран-при конкурсов детского творчества.

Когда Валерий сказал об этом уважаемому профессору Владимиру Ивановичу Козину, тот был удивлен, и похвала уважаемого мэтра живописи была приятна, это подтверждает правильность выбранного пути художника-педагога.

И совет родителям и бабушкам-дедушкам – ни в коем случае не критикуйте то, что делает ребенок! Вот провел он какую-то кривулину – поощрите его, скажите, что это просто гениально! У него же крылья за спиной вырастут!

Ведь сознание взрослого человека уже замутнено разными заботами и проблемами, невзгодами, а ребенок воспринимает мир непосредственно, живо, светло. Самое главное – раскрыть именно в детском возрасте таланты. Нас очень хорошо учили на кафедре графики, в том числе и педагогическим навыкам.

Что касается метода моего воздействия на «неокрепшие умы» акварелистов, это – академическая школа. Мне очень приятно, когда человек приходит «нулевой», но у него побудительная причина – выучиться чему-то. Естественно, я его не завожу в дебри абстракций, а даю академические знания. Понемножку, потихонечку.

Один час занятий – а я своих учеников не ограничиваю во времени, можем и 5-6 часов заниматься! – посвящаю своему мастер-классу. Беру лист бумаги и с нуля изображаю то, что приготовил для рисования акварели. Так они большему научатся, чем если будут копировать мои действия. Смотрят, впитывая огромное количество приемов и знаний. И, если у них хорошо с моторикой, они используют то, что я объяснял, в своих собственных действиях. Вот на чем строится моя метода. И она работает потрясающе! Потому что за эти 10 лет я испытывал несколько методов, в частности и те, что нам показывали в академии.

Изменилось время, скорости жизни – уже многое из этого не работает. Должно пройти время, чтобы человек понял, что все нужно делать поступательно, а не нахрапом. Главное – мотивация. Если человек хочет чего-то, то у него все получится.

Принцип «опрокинутого ведра»

– Я веду занятия строго по канонам академизма. Именно эти основы позволяют человеку приблизиться к тому, чего он хочет. А если этого нет, он идет по методу западного искусства, где исповедуется принцип «опрокинутого ведра». Он звучит примерно так: «Если опрокинуть краску из ведра на холст, то через 100 лет ты будешь классиком».

Мотивированные люди и составили костяк тех, кто поступил в ЛАХ. Однажды звонит мне в Ирландию мой самый великовозрастный ученик Мартиньш Зиедс. И говорит: «Маэстро, как вы думаете, где я сейчас нахожусь?». Отвечаю: «Наверное, ты стоишь у своего бунгало и жаришь шашлык». «Не угадали, – отвечает, – я поступил в Академию художеств и сейчас студент 1-го курса». Я был поражен.

Мартиньш из Вараклян приезжал на занятия в мою студию за 200 км, выезжал засветло, чтобы быть вовремя. И вот он спустя какое-то время делает совершенно фантастическую выставку портретов! Пригласил меня в Варакляны, в Краеведческий музей, где проходила выставка. Я ахнул – графические портреты были поразительны по своему содержанию и качеству.

Когда в академию поступает абитуриент, его спрашивают, где вы учились. И когда Мартиньш сказал, что у меня, они заметили – «вот, снова из студии Макового». Приятно.

Светлый мир

Видимо, Валерий такой волшебник – нажимает на потайные кнопочки, открывает секретные клапанчики – и в человеке рождается художник…

И все его работы, за какой бы жанр он ни брался, неизменно добрые, светлые, позитивные. Везде чувствуешь дыхание Бога… Как ему это удается?

– Я так вижу мир. Если даже у меня в момент работы тяжело на душе, стараюсь сделать картину светлой. Никогда свой негатив не выплескиваю на зрителя.

Я хотел попробовать все техники, все жанры. Неожиданно у меня стала получаться морская тематика, говорят, что я очень хорошо пишу воду. Ко мне даже приезжали учиться писать «марину» из Питера, Швеции, с Украины, Чехии и Германии.

Именно Валерия попросили протестировать латвийскую акварельную бумагу – она оказалась высшего качества. Но та фабрика уже закрылась, к сожалению...

– Мне очень понравилась поездка на всемирную выставку и Фестиваль акварелистов в итальянский город Фабриано в 2015-м. Меня пригласил поехать в составе группы из 35 художников России и Прибалтики один из лучших акварелистов мира Илья Ибряев. Там были братья по цеху со всего света, мы с ними подружились. Многим известным художникам понравились мои акварельные портреты. Каталог выставки был весом 2,5 кг – самый большой в мире такого рода, как мне сказали.

Благодаря участию в этом творческом форуме искусства акварели появилась известность, узнаваемость , что дало дополнительные силы в работе как в акварели, так и других жанрах изобразительного искусства.

А с конца 2019-го по январь 2020-го у Валерия прошла большая выставка в классической галерее «Антония», у хорошо понимающего художников Норберта Сармулиса. Даст Бог, и еще будет не одна...