Что происходит на латвийских могилах борцов с нацизмом

У самого Киш–озера

В эти дни, когда 2 мая уже отпраздновали 75–летие взятия Берлина, сердце зовет оказаться в каком–то смысле рядом с воинами–освободителями. Вот и мы съездили (с рабочим инвентарем и букетом гвоздик) по собственному почину на три воинских мемориала — где–то немного прибрались, где–то благоустройство было на уровне.

Вот первая остановка — мемориал "Яунциемс". На металлической табличке — схематичное изображение обелиска с красной звездой, даты войны и надпись по–латышски "Кладбище советских солдат". А как они сюда попали, эти советские солдаты? — спросит иной 20–летний латвиец, который или ничего об этом не знает, или имеет извращенный взгляд на те судьбоносные события. Да, на обелисках чаще всего надписи на двух языках, но до них нужно еще от дороги дойти.

Мемориал "Яунциемс" у Киш–озера — дорогое и памятное для меня место. Много лет подряд, еще с советского времени, мы ездили с главой Общества охраны природы и памятников Октябрьского (теперь Зиемельского) района Маргаритой Ивановной Смирновой и активистами природоохраны благоустраивать и прибирать это захоронение. Это случалось весной и осенью, накануне Дня Победы и Дня освобождения Риги. Работа спорилась, было радостно.

Тогда предприятия, которых было много в этом районе, тот же "Алдарис" и другие, щедро выделяли средства на обустройство мемориала. Удалось положить гранит там, где были кирпичи, обсадить все цветами и кустами, сделать ограду.

Уходили юные…

Здесь покоятся 30 бойцов — в основном рядовые и сержанты, и у каждого имени на гранитных плитах указаны даты рождения и смерти. Вторая дата — с конца сентября по конец октября 1944–го, они пали в боях на подступах к Риге и за город. А первая… Есть 18–летние, 20–летние, есть постарше. Горло перехватывает, когда читаешь эти цифры…

Следующий пункт — обширное воинское захоронение в Рагане. У дороги на металлической табличке — "1941–45, "Ragana" и схематичное изображение обелиска со звездой. Ни одного слова о том, что это за место! Ни кто здесь покоится, ни по какому поводу, ни про войну, ни "вечная память", ничего.

Мне доводилось раньше здесь бывать и с болью видеть, как разрушаются плиты белого мрамора. Поэтому приятно удивило то, как сегодня выглядят эти плиты с именами — они теперь из серого гранита, буквы на темных привинченных к камню планках "золотые", все вычищено. Судя по фамилиям 128 бойцов (дат жизни нет), здесь полный интернационал — не только вся восточнославянская ветвь, но и татары, евреи, азербайджанцы, представители среднеазиатских народов. Положили гвоздики, помолились…

А 30 — неизвестных…

Братскому захоронению в Турайде неподалеку от Турайдского замка, чуть в лесок, повезло куда меньше. Стелы и парапеты из серого камня покрылись мхом, беломраморные таблички приобрели красный оттенок, дорожки заросли травой. Но на клумбе скоро расцветут цветы, а на большой плите розового гранита, прислоненной к стеле (где она находилась раньше?), еще читается надпись "Вечная память воинам–освободителям". У шоссе еще не современная, а 20–30–летняя табличка — "Братское кладбище Второй мировой войны". Ну хоть так.

Здесь последний приют обрели 32 воина, чьи имена указаны, и 30 неизвестных. Помолились о них, положили цветы.

Попытались счистить мох со старого ноздреватого камня — поддается. В общем, благоустройство воинских захоронений — большая, кропотливая и очень затратная работа. Но ее нужно делать! Мы не имеем права забывать тех, кто ценой своей жизни подарил нам 75 мирных лет. Сколько их покоится в этой земле! А на всем земном шаре? Царствие Небесное воинам, на поле брани убиенным, жизнь за Отечество положившим.

Наталья ЛЕБЕДЕВА.