Стране гнут скрепы: нужен ли Латвии гендерный подход в борьбе с насилием?

Жуткий случай

Стамбульской конвенцией называют Конвенцию Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и с домашним насилием. После того как в Екабпилсе трагически погибла женщина, фракция партии «Прогрессивные» в Сейме потребовала конвенцию немедленно ратифицировать. Женщина была убита на глазах у ребенка и матери. Убийство совершил ее бывший муж Леонс Русиньш, который месяцами угрожал погибшей и преследовал ее, о чем она регулярно сообщала в полицию, но не получила защиты.

Сейм, однако, отклонил идею – ратификация в очередной раз не прошла, хотя приняли ее в Латвии еще в 2016 году.

Особый подход

Авторы документа и его сторонники указывают, что женщины ежедневно подвергаются психологическому и физическому насилию, домогательствам, преследованиям, изнасилованиям, им наносят увечья, их семьи принуждают их вступать в брак или они подвергаются принудительной стерилизации. И это происходит не только в Африке, но и в Европе, причем повсеместно. А значит, для защиты женщин нужен особый закон. Гендерное насилие, в том числе домашнее, следует искоренять отдельно.

Как утверждают латвийские сторонники гендерного подхода, среди стран ЕС Латвия занимает первое место по числу убийств женщин. Каждая четвертая женщина и каждый пятый мужчина признают, что стали жертвами сексуального или физического насилия в зрелом возрасте. А между тем Стамбульская конвенция предусматривает создание кризисных центров для проведения судебно-медицинской экспертизы и консультирования потерпевших. Еще одним преимуществом конвенции является подготовка специалистов для более эффективного реагирования на формы насилия в отношении женщин и использование запретительных судебных постановлений.

«Крайне важно признать, что насилие в отношении женщин и домашнее насилие не происходят в вакууме. Они процветают в обществах, где вредные установки, предрассудки, стереотипы и тенденциозные в гендерном отношении обычаи и традиции оправдывают или поощряют поведение, ставящее женщин в униженное положение и позволяющее считать их низшими существами. Это – благоприятная почва для насилия в отношении женщин, включая домашнее насилие. Поэтому Стамбульская конвенция требует от государств предпринимать определенные шаги с целью предотвращения насилия, защиты потерпевших и судебного преследования виновных с помощью скоординированных мер и стратегий», – говорится в методичке, которую распространяют в европейских структурах относительно конвенции.

Законы уже есть

Противники ратификации Латвией Стамбульской конвенции, в частности, говорят о том, что женщин надо защищать всегда, и для этого нет необходимости принимать чужеземный закон по указке из Страсбурга.

Ну а что касается насилия, то для его искоренения в латвийском законодательстве есть масса статей. Защищают они как женщин, так и мужчин в равной степени. Проблема не в том, что нет нужных законов и постановлений, проблема в том, что у полиции или нет возможности, или нет желания уже существующие нормы применять на деле. Но тут уж никакие конвенции не помогут.

Ну и, пожалуй, главный аргумент противников документа – наличие в нем ссылок на социальный пол или гендер. Дескать, одобрим сначала конвенцию, а потом нас заставят и однополые браки одобрить.

Кто нам мешает?

На наш взгляд, и латвийские сторонники конвенции, и ее противники драматизируют значение этого документа Совета Европы.

Как уже было сказано, вполне очевидным является тот факт, что вопиющий случай в Екабпилсе произошел по причине отсутствия у полицейских мотивации разбираться с подобными эксцессами более серьезно. То ли слишком работой завалены, то ли приоритеты другие. Есть большие сомнения, что какая-то конвенция повлияет на работу правоохранительных органов в Екабпилсе или Прейли. В латвийском законодательстве предостаточно статей, направленных против любого насилия в отношении всех жителей страны. Их просто надо эффективнее применять.

Что касается создания кризисных центров и подготовки специалистов. Кто мешает этим заняться прямо сейчас? Или мы ждем, что кто-то приедет из Страсбурга и, действуя по мотивам Стамбульской конвенции, наведет у нас порядок?

Разные моменты

Ну а тем, кто дрожит от негодования при одном упоминании этого документа, то им можно сказать, что да, действительно, слово «гендер» в Конвенции упоминается около сотни раз, но никто одобрять однополые браки там не призывает. Хотя спорные моменты есть. Например, статья 14 документа, в которой говорится от образовании, указывает: «Стороны предпринимают, когда это целесообразно, необходимые шаги по включению педагогического материала по таким вопросам, как равенство между женщинами и мужчинами, нестереотипные гендерные роли, взаимное уважение, ... в официальные учебные программы и на всех уровнях образования».

«Нестереотипные гендерные роли», – это в Латвии уже пытались внедрить в школах, но встретили колоссальное сопротивление со стороны обществ и части политиков. Впрочем, формулировки относительно внедрения очень расплывчаты и неконкретны: «когда это целесообразно», «необходимые шаги». Ну а мы считаем, что это нецелесообразно. И что теперь?

Долгий путь

В большинстве стран Западной Европы (исключение – Италия) уже давным-давно однополые браки разрешены, и эти страны геенна огненная не поглотила. Более того, жители Латвии, все такие из себя традиционно-скрепные, охотно эмигрируют именно в эти государства и спокойно там живут, отдавая детей в местные учебные заведения, где им рассказывают о недопустимости половых стереотипов, и никто почему-то не боится, что они станут геями, лесбиянками или, прости Господи, трансгендерами. Комфорт и уровень жизни легко все перевешивают. В Болгарию, где тоже ничего не ратифицировали и рьяно хранят свой «облико морале», наше население почему-то не стремится.

Так что ратифицируй конвенцию или нет, прорывов ждать не стоит. Уровень насилия в государстве, в том числе в отношении женщин, определяется не числом принятых международных конвенций, а цивилизованностью населения. По мере роста благосостояния цивилизованность растет и проблем становится меньше. Но процесс этот, конечно, долгий и путь нам предстоит непростой.