Архиепископ Иоанн (Поммер) - первый и единственный канонизированный латвийский святой – уроженец Лифляндии, латыш по национальности. Выдающийся церковный деятель, богослов и подвижник. Он в совершенстве владел латышским и русским языками. Был блистательным дипломатом и оратором. Учился в Санкт-Петербурге. Служил в Чернигове, Вологде, Минске, Пензе, Таганроге, Вильнюсе и других городах.
Несмотря на то, что священномученик Иоанн был абсолютным противником марксизма-ленинизма и всем сердцем переживал из-за того, что в России пришли к власти коммунисты, он всячески боролся с любыми проявлениями русофобии на латвийской земле. Решительно выступал в защиту интересов русского населения, способствовал открытию в Латвии русских учебных заведений и народных библиотек. Главным его лозунгом была проповедь терпимости и симфонии в отношениях между русскими и латышами на основе православия.
Именно владыка Иоанн ровно 101 год назад добился принятия закона о самостоятельности Латвийской Православной церкви в административных, хозяйственных и просветительских делах, с сохранением при этом канонической связи с Русской Церковью. Томос (Указ) архиепископу Иоанну вручал лично патриарх Тихон, также канонизированный в 2000 году в лике святых.
Новая власть Латвии тогда взывала к православным Латвии: «Тихоновцы! Подчинитесь голосу Вселенского судии (Вселенского патриарха – прим.), оставьте вашего Тихона, отстраненного Вселенским патриархом Григорием VII, и подчинитесь Священному Синоду (имеется в виду обновленческий. – прим.), признанному и утвержденному Вселенским патриархом. Неужели вы не понимаете, что ваше противление Вселенской Патриархии ввергает вас в бездну пагубнейшего раскола со всей Вселенской Православной Церковью? Помните: Тихон не вождь Церкви Православной, а глава секты, идущей против жизни и интересов подлинной Православной Христовой Церкви».
Но архиепископ Иоанн остался верен патриарху Тихону. После его кончины, уже в октябре 1927 года, в письме патриаршему местоблюстителю митрополиту Сергию Страгородскому он прямо указал, что возглавляемая им Латвийская Православная Церковь строго придерживается канонических правил и сохраняет духовную связь с Московским Патриархатом.
Борьба за сохранение церковного единства и права русского населения в Латвии стоила архиепископу Иоанну жизни. В 1934 году владыка был зверски замучен на своей архиерейской даче. Но в результате, даже несмотря на последовавший после его смерти временный переход ЛПЦ под юрисдикцию Константинополя, деятельность священномученика Иоанна Рижского привела к тому, что до сегодняшнего дня Православная церковь Латвии сохраняла каноническую связь с Русской Православной Церковью.
Нам есть о чем задуматься прежде чем разрушать то, что создано было святыми...
О ЧЕМ ГОВОРИЛ 100 ЛЕТ НАЗАД СВЯЩЕННОМУЧЕНИК ИОАНН (ПОММЕР)
Фрагменты из проповедей 1921 - 1934 гг.:
«Мне всегда казалось, что для защиты прав, интересов и достоинства Православной церкви нельзя опираться только на какую-то одну национальную группу. Национальный вопрос в новосозданных национальных государствах, как и встарь, служит источником вражды. Государство должно иметь смелость стереть различия между гражданами».
«Как гражданин Латвии, считаю своим долгом по мере сил своих служить ей. Тот мир, который достигнут во взаимоотношениях православных латышей и православных русских в области чисто церковной, разве не может служить образцом для латышско-русских отношений в стране?»
Фрагменты из статьи "Русофобия" в журнале "Вера и жизнь", 1926 г. N10:
«... Здесь ненавидят не только весь русский народ в его целом, но решительно все русское - русский язык, русскую культуру, русскую веру, все, в чем русский дух, все "что Русью пахнет". И не только лица и корпорации, но и неодушевленные предметы: здания, памятники, храмы считаются нетерпимыми, если в них хотя бы что-нибудь, хотя бы самым отдаленным образом, напоминает что бы то ни было русское.
Недавно на глазах всего культурного мира в столице культурного государства была снесена красивейшая и капитальнейшая постройка, украшенная классическими работами известнейших художников только потому, что от нее "Москвой пахло" (имеется в виду снос часовни на привокзальной площади Риги - прим. редакции). Нельзя понять это деяние, если не проникнуть в психологию болезни русофобии. Эта затея стоила миллионы народных денег; многие насмешливо указывали, что на создание монумента было употреблено меньше времени, чем на его разрушение. Но одержимые русофобией делали свое дело, невзирая ни на что. Какая-то безудержная ненависть ко всему русскому, ненависть, которая создает атмосферу взаимной вражды, доходящей до предела, когда становятся понятными слова псалма: Блажен, иже имеет и разбиет младенцы твоя о камень..."
В течение ряда лет вы силитесь навязывать латышу сознание, что русский для него - опасный враг. В течение ряда лет вы нещадно бьете по национальному, религиозному сознанию своих русских сограждан, ущемляете их приходские и монастырские общины, школы, хозяйства, вы простираете ущемление даже на православных латышей только потому, что они одной веры с русскими. На каком основании и по какому праву? Разве эти ущемляемые - не полноправные граждане суверенной Латвии? Разве они не участвовали в завоевании независимости Латвии? Разве они менее лояльны к суверенной Латвии, чем прочие ее граждане?
Или вы помышляете денационализировать и латифицировать своих русских сограждан? Но как может родиться такая мысль в голове принципиальных противников русификации и германизации? Одно практическое достижение для русофобов несомненно возможно: русофобией они могут вызвать латофобию... Я сказал достаточно, чтобы понять, что культивирование русофобии в Латвии есть безумие!»
Фрагмент речи в Сейме от 15 марта 1928 года:
«В ответ на самые законные требования русских граждан наши депутаты с сеймовой трибуны во всеуслышанье говорят: "Пусть убираются русские туда, откуда они пришли, или туда, где они желательны". Мне ставили в упрек даже то, что я для русских совершаю богослужения на родном их языке. Голосовали в Сейме против включения русских представителей в земельные комиссии. Требовали снесения с лица земли русских святынь и сносили. Издевательски обращали русские школы в бесприютные странствующие школы. Травили русскую прессу. Все такое и тому подобное занесено в стенограммы Сейма...»
Слово на открытии памятника павшим русским воинам в Кемери (фрагменты) в 1925 г.:
«Что может быть возвышенней и священней верности? В верности высшая похвала для гражданина, для воина, для супругов, для всякого честного человека. Ныне волею Божией произошли великие перемены. То великое государство, которое тогда и русские, и латыши почитали своим Отечеством, которому были верны "до смерти", расчленилось на целый ряд новых государств. Латышам Бог сулил стать гражданами самостоятельной, независимой Латвии. Если некогда латыши были соратниками русских в державе Российской, ныне значительное число русских являются согражданами латышей в суверенной Латвийской республике....
Перед лицом священных могил героев русско-латышской и латышско-русской верности мы вправе засвидетельствовать непоколебимую уверенность , что латыши и русские, друг друга уважая, друг друга защищая, сумеют, несмотря на превратности судеб, совместно мирно жить, совместно усиленно трудиться, совместно созидать обоюдное благополучие...»