Широкая актерская известность пришла к Сергею Пускепалису благодаря фильмам «Как я провел этим летом», «Жизнь и судьба», «Метро». А любимцем всех женщин постсоветского пространства он в одночасье стал после выхода на телеэкраны сериала «Крик совы», в коем воплотил образ капитана госбезопасности Митина – эдакого идеального мужчины: умного, обаятельного, уравновешенного, бесстрашного и невероятно доброго. Именно таким Сергей Пускепалис был и в жизни – об этом в один голос говорят его многочисленные родные, друзья, коллеги…
Символических переплетений с Ригой и рижанами в судьбе Пускепалиса тоже было много. В свое время он вел переговоры с дирекцией Рижского русского театра им. М. Чехова на предмет постановки, а еще несколькими годами ранее познакомился с легендарным главрежем Рижского ТЮЗа Адольфом Яковлевичем Шапиро, который подарил ему в память об этой встрече четырехтомник Эфроса. Был Сергей в Риге и на гастролях с Саратовским ТЮЗом, в котором работал актером в самом начале своей карьеры.
Что же касается связей с Литвой, то на родину своего отца (мама Сергея – болгарка) Сергей приезжал исключительно в гости к родственникам, которые живут в Каунасе.
…Наша беседа проходила в одном из кафе в скверике напротив Рижского русского театра. У Сергея Пускепалиса было множество грандиозных планов. Тогда он еще не знал, что через три года станет заместителем худрука МХАТ им. Горького, а через год все бросит и вновь возглавит родной театре в Ярославле, откроет биржу труда для молодых артистов, снимется еще в нескольких знаковых фильмах. В силу ряда причин это интервью тогда так и не дошло до печати. Сегодня оно публикуется впервые.
«Режиссура – это литовский национальный промысел!»
– В Литве у меня живут сестры. Периодически приезжаю к ним в гости, они накрывают стол, и мы дружно возвращаем то утраченное тепло, которое было раньше между Россией и Литвой, – с улыбкой говорит Сергей. – Литовского языка я, кстати, не знаю. Но знаю, что моя фамилия в переводе означает Полбуханкин. С коллегами-литовцами общаюсь только с теми, которые много снимаются в России и возглавляют главные театры нашей страны. В частности, с главным режиссером театра им. Маяковского Карбаускисом, который мой однокурсник, и главой театра им. Вахтангова Римасом Туминасом.
А вообще, если говорить о том, какой я вижу сейчас мою Литву – везде все по-разному. В деревне одна ситуация, там люди проще, они заняты исключительно работой. В городах ситуация совершенно другая в силу информационного пространства.
Когда однажды я привез своих товарищей в Литву, они ахнули: «Если бы русские так ответственно работали за такие крошечные деньги – рай бы в России наступил уже давно!» Причиной тому природная склонность к порядку, к чистоте, к перфекционизму. Со мной, например, в армии никто не хотел ни на какие работы ходить – потому что пока я не доделаю, не уйду.
Одна моя литовская сестра, будучи научным сотрудником, живет сейчас в деревне и выращивает клубнику. Ей плевать на всю политику, она должна работать и работает там, где это возможно. В этом плане литовцы неубиваемые.
Конечно, обидно немного. В Советском Союзе, скажем, к литовцам относились с пиететом. Нас там как-то выделяли. А вот недавно я приезжал сниматься в Лондон, встречался там с рабочей группой на площадке, хотел что-то переставить с места на место, и мне вдруг говорят: «Да не трогай ты, сейчас литовцы придут и все сделают!» У меня внутри аж екнуло: «Да я сам литовец, я вам сам всё сделаю».
А брат мой двоюродный, который живет в Англии, хитрый – быстро выучил и русский, и английский. Неплохо живет. Работает старшим помощником младшего дворника. Пытается крутиться и выжить. И дай Бог ему и всем, кто вынужден уезжать из страны на заработки, благополучия.
А в России к литовцам и латышам по-прежнему относятся с чувством уважения. Невзирая ни на какие правительственные заявления. И когда литовцы приезжают в Россию, перед ними открыты все двери. Помимо того, что главные театры страны возглавляют литовцы, диктор Российского телевидения Мацкявичус – литовец, главный дирижер Новосибирского симфонического оркестра Ринкявичус – литовец. А когда меня спрашивают, а почему среди литовцев так много режиссеров, я отвечаю: «Это один из наших национальных промыслов».
Секреты его семейного счастья
– Сергей, а какими судьбами вы попали в мир искусства? Из какой вы семьи?
– Из прехорошей семьи рабочих и служащих! Мама была маляром-штукатуром, папа окончил в Каунасе финансовый техникум, работал учетчиком, бухгалтером. Я родился в Курске, но судьба так сложилась, что отец уехал на Чукотку строить атомную станцию и взял маму с собой, поэтому до 11 лет я жил там и не понаслышке знаю о суровых природных условиях. Вырос среди мужиков, которые добывали золото и ежедневно сталкивались с суровыми природными условиями.
К кино и театру у нас никто отношения не имел. Просто, будучи школьником, я стал заниматься в драмкружке у потрясающего педагога, и когда все наши студийцы поехали после 8-го класса поступать в Саратовское театральное училище, я поехал вместе с ними за компанию. И поступил. В 19 лет я уже стал профессиональным актером. И через неделю после окончания училища ушел служить в ряды военно-морского флота.
Через три года после возвращения из армии женился. На младшей сестре своей одноклассницы. 8 февраля мы с ней как раз отметили серебряную свадьбу (интервью 2016 г. – Прим.ред.).
А вот моя творческая жизнь поначалу складывалась очень неровно. Но о том, что не складывалось, я сейчас вспоминаю с огромным удовольствием, потому что ничто так не закаляет, как неуспехи. Потому что именно через переживание своих неуспехов человек понимает, действительно ли он занимается своим делом, или нет.
В 33 года я поступил на режиссерский факультет ГИТИСа на курс Петра Наумовича Фоменко. Дипломный спектакль ставил в театре Геннадия Хазанова. Роли в этой постановке исполняли Невинный, Лановой, Максакова… Поначалу я пытался ими управлять, а потом это плохо стало получаться, и я уехал в Магнитогорск главным режиссером…
Знаете, ценность тех или иных контактов в своей жизни, человек, как правило, начинает понимать по прошествии времени. Только со временем приходит осознание того счастья, которое дало тебе это общение. Самое первое, что меня привлекает в людях, в том числе в моем самом главном учителе Петре Наумовиче Фоменко, – это восторг жизни! И люди, с которыми мои встречи перерастали в более близкое общение, все обладали и обладают этим качеством.
Вот недавно я отмечал свое пятидесятилетие. Собрал всех своих друзей, они абсолютно из разных сфер – военные, финансисты, правоохранители, доктора. Каждый из них сыграл в моей жизни свою роль, оказал свое влияние. И мне было очень приятно их видеть.
Знаете, после окончания Саратовского училища я почему-то думал, что люди, не связанные с театром, в отличие от нас ничего не соображают, а мы уже были знакомы с работами Сальвадора Дали и читали «Мастера и Маргариту». Но когда я оказался на флоте, мой мир стал разрушаться в хорошем смысле слова. Оказалось, что не только я знаю Сальвадора Дали. Я понял, что из-за недостатка информации я жил в иллюзиях, а реальность была совершенно иной. Сейчас в нашем обществе та же проблема, но уже на другом, более массовом уровне.
Общение в современном мире нередко ограничено рамками интернета, а он во многом состоит из непонятных ресурсов. В результате люди, даже обладая острым умом, создают свою вымышленную реальность на противоречивой, а нередко и лживой информации. Появилось огромное количество персонажей, которые пытаются громко заявить о себе, не сознавая свою ответственность. А я считаю, что самовыражаться можно только одному, в тёмной комнате. Если говорить о творческих людях, то существует тенденция отрицать все, что сделано до них. Это приводит к тому, что исчезает связь между поколениями, а это опасно.
– Это правда, что в кино вас привел… сын?
– Правда! Будучи еще совсем ребенком Глеб играл мальчика в одном из спектаклей Петра Наумовича Фоменко. Там его и заметил кинорежиссер Борис Хлебников – он как раз искал мальчика для съемок в фильме «Коктебель», который снимал вместе с Алексеем Попогребским. А когда я однажды приехал проведать Глеба на съемки, то меня увидел Попогребский и спустя время пригласил сниматься в картину «Простые вещи».
А до этого момента я снимался в кино только один раз – в крошечном эпизоде у Алексея Учителя в «Прогулке», в которой, согласно концепции, снимали всех актеров и режиссеров мастерской Фоменко.
– Вы обсуждаете со своей женой свои театральные и киношные работы? Она является вашим критиком?
– У нас с женой личная жизнь отдельно, работа отдельно. Я не вижу необходимости обсуждать свои дела с супругой. Знаю, что она меня во всем поддерживает, а какие-то профессиональные детали я обсуждаю со своими партнерами.
Семейная база, наш дом, у нас сейчас в Минеральных Водах, на Кавказе. Там невероятно красиво, прекрасный воздух! Вдобавок серьезный транспортный узел, что очень важно, поскольку моя жизнь связана с постоянными командировками на съемки.
– В быту вы человек неприхотливый? Актерско-режиссерский райдер у вас есть?
– Абсолютно неприхотливый! Весь мой райдер – не умереть бы на съемках.
– А в чем главный секрет вашего семейного счастья? 25 лет супружеской жизни – редкий случай в актерской среде.
– Я в этих вопросах все-таки не советчик, поскольку каждая человеческая судьба сугубо индивидуальна. У нас с женой тоже все случается в жизни – и недомолвки, и ссоримся, бывает. Но самое главное, наверное, то, что в основе нашей семьи все-таки есть доверие друг к другу. Главный секрет можно назвать любовью, но это уже не та былая страсть, а больше родственное отношение. Сочувствие друг к другу. У нас так по крайней мере. И каждый раз, когда мы расстаемся на периоды моих съемок или постановок, то отчетливо понимаем, как нам хорошо, когда мы вместе.
«Мальчику должна нравиться девочка! И никак иначе!»
– На ваш взгляд, какие главные ценности надо проповедовать детям со сцены и экрана?
– Гендерную любовь – что мальчику должна нравиться девочка, а никак не по-другому. Что хорошо, когда пацан хочет стать моряком. Что девочки должны быть красивыми. Что дельфины – это прекрасные существа, с которыми нас связывает что-то мистическое. Что на свете имеют место быть дружба и отвага.
На самом деле, к огромному сожалению, на территории постсоветского пространства сейчас беда со спектаклями для детей. Большинство из них – это «театр детской скорби». Режиссеры в ТЮЗах выпендриваются, как могут. Из кожи вон лезут, а толку ноль.
– В 2016 году вы дебютировали как кинорежиссер с картиной «Клинч», в которой также поднимали проблемы юных людей, практически подростков…
– Знаете, что интересно? Самый большой негатив в адрес этой картины идет от женщин лет сорока. Может, потому, что фильм показывает, как девчонки из невест превращаются в домохозяек, а если они еще и конфликтуют, то превращаются в сварливых теток. В фильме это так четко показано, что многие потом ко мне подходят со словами: «Вы очень жестокий человек!».
– А что надо делать, чтобы женщина из невесты не превращалась сразу в тетку?
– Не знаю. Может, это вообще женский удел…
– А мужчина может на этот процесс повлиять?
– Мне кажется, что роль мужчины в жизни женщины сегодня бесполезна. Современная женщина не хочет, чтобы мужчина был мужественным. Ей больше подходит покладистый и безропотный тип. Потому что женщины сейчас становятся абсолютно самостоятельными, они независимы, им не нужны мужчины, которые стучат кулаком по столу и говорят: «Нет, дорогая, будет по-моему!».
Роли мужчин и женщин и в социальной, и в общественной жизни сместились. Раньше женщина была более зависима от мужчины, от его положения в обществе. А теперь это не имеет никакого значения. Я даже смотрю на семьи своих знакомых – даже если муж семи пядей во лбу и приносит каждый месяц достаточное количество денег, все равно слышишь, как она ему выносит мозг, чем-то она все равно недовольна, что-то ей не так.
Мужики из старых фильмов-вестернов женщинам уже не нужны. Они им неудобны. Потому женщины сейчас и растят своих сыновей соответственно, надевая на них узкие брючки и приталенные рубашечки. Мачо им нужны на два-три дня, побаловаться. А потом они их начинают утомлять.
– Ну, это ваш мужской взгляд. Виноваты в этом смещении ролей обе стороны при любом раскладе.
– Конечно. Есть мужики, которые понимают, что происходит. А есть, которые не понимают и полностью подстраиваются под новые веяния – стараются быть гладкими, стараются во что бы то ни стало нравиться женщинам. Сейчас ведь не женщины нравятся мужчинам, а мужчины нравятся женщинам! Это видно даже на улице.
– Наверное, все это происходит от того, что родители перестали говорить со своими детьми, объяснять им, что такое хорошо, а что такое плохо.
– А бесполезно объяснять. Меня вот спрашивают часто – как вы воспитываете своего ребенка. А я никак его не воспитываю. Он видит, как живем мы с женой, и делает свои выводы. Он видит, как живут наши друзья, какой образ жизни они ведут, к чему стремятся. А говорить одно и делать другое – бесполезно.
Как жили мои родители, так они меня и воспитали. В основе воспитания всегда лежит модель жизни родителей и ближайшего окружения. И надо следить за тем, какие друзья у твоего ребенка, какие друзья у тебя самого. И не отделять мир взрослых от мира детей. Пошел в гости – возьми ребенка с собой, пусть он болтается рядом с тобой, слушает ваши разговоры. Это куда лучше, чем дать ему в руки планшет или поставить тупой мультик, чтобы он тебя не трогал.
«Искусство должно давать веру в будущее!»
– Вам не обидно, что молодежь сейчас предпочитает российскому кино американское?
– Обидно – не обидно, но это факт. Сегодня во всем мире прокат занят фильмами-аттракционами, но вместе с тем все равно что-то прорывается и российское. Те же мультфильмы хорошие у нас выходят. И художественные картины, которые бьют рекорды посещаемости, тоже появляются – фильм «Метро», например. Или новый «Экипаж».
Скоро выйдет на экраны картина «Ледокол», в котором я как раз играю капитана судна. Про космос в России сейчас снимается сразу три огромных фильма – два из них полнометражные: «Время первых» и «Салют 7», а еще восьмисерийный фильм «Частица Вселенной», который снимает Валерий Тодоровский и в котором я познакомился с вашей экс-рижанкой Яночкой Сексте. Она чудесный светлый человек и потрясающая актриса!
– На ваш взгляд, о чем сегодня прежде всего должны думать люди искусства?
– О том, что искусство во все времена должно стремиться к тому, чтобы давать человеку веру в будущее и поддерживать его.
Приходящие в зрительный зал желают, чтобы им подставили плечо в виде спектакля или кинокартины. А если содержание этого художественного произведения еще больше вгоняет в ненужные рефлексии, намекая, что вообще-то человек настолько несовершенное существо, что и жить-то ему незачем, я считаю, что это недопустимо.
В кинематографе надо возвращаться к принципам советского кино, где во главе угла был человек, а это всегда интересно. Но, увы, эти принципы изменились в 90-х годах. В те годы вся наша культура стала строиться на отрицании. И те, кто больше преуспевали испоганить все, что было раньше, получали премии, награды, успех в обществе. На этих людей смотрела молодежь и делала выводы: если я сниму фильм про гомосексуалиста, то я, возможно, в Каннах получу премию. Там четко определено, какие параметры должны быть в той или другой картине. И если картина получила «Венецианского льва» или «Золотую пальмовую ветвь», то я уже практически не смотрю эти фильмы – для меня понятно, по каким критериям их отбирали.
Хотя в том же Голливуде в 30-х годах существовал кодекс Хейса, по которому выстраивалась вся киношная жизнь и где сформулировано – какие принципы должны соблюдаться для того, чтобы фильм был снят, принят и отправлен зрителю. Если что-то не соблюдалось, его просто заворачивали. Поэтому картинка Голливуда выросла на хорошем, правильном коллективном гуманизме. Но потом, когда все поняли, что это не сильно монетизируется, стали снимать другие картины.
Я снимался в фильме «Метро», и этот фильм посмотрел британский актер Джуд Лоу. Мы сидели с ним за чашкой чая, и я ему поставил это кино без перевода. Он посмотрел и сказал: «Вы вообще другие люди». Потому что у нас там на фоне катастрофы герои все время озадачиваются вопросами, как они жили раньше и как им жить дальше. А у них фильм-катастрофа – это когда Годзилла бегает по городу и крушит все…
Для нас же всегда главным в сюжете был человек. И к этому надо возвращаться и на экране, и на сцене.
* * *
Жизнь Сергея Пускепалиса трагически оборвалась несколько дней назад, 20 сентября, в результате ДТП в Ярославской области. На момент гибели ему было 56 лет.
Церемония прощания проходила в Ярославском театре им. Волкова, художественным руководителем которого Пускепалис был с 2019 года. Похоронили актера в городе Железноводске Ставропольского края, где последние несколько лет проживала его семья – жена Елена и сын Сергей.