Почти четверть из всех, кто когда–либо осмеливался покорить гору К–2, там навсегда и оставались — гибли или от травм, или от нехватки кислорода и переохлаждения.
Дикая гора
Ранее за плечами Арно Тер–Саакова — самого смелого представителя армянской общины Латвии — одни из наиболее труднодоступных гор мира. Были, конечно и семитысячники в разных частях Земли, и дважды — Эверест, а теперь вот — и гора Чогори, которая ведет давний спор с Джомолунгмой за право считаться высочайшим пиком планеты, ведь разница между ними составляет около двухсот метров, однако из–за регулярных лавин и оползней высота колеблется из года в год.
Чогори — вершина в Азии, вторая по высоте в мире (8 614 метров). Известна как "Дикая гора" из–за чрезвычайной сложности восхождения на нее. Это самый северный восьмитысячник мира. Находится в хребте Балторо на стыке Пакистана, индийского Кашмира и Синьцзян–Уйгурского автономного округа Китая в системе Каракорум к северо–западу от великих Гималаев.
Уровень смертности среди альпинистов, когда–либо решившихся покорить К–2, значительно больше, чем среди поднимавшихся на Эверест. И имя каждого достигшего пика К–2 в истории мирового альпинизма. Теперь среди них есть и Тер Арно, который вернулся домой и пообщался с корреспондентом "СЕГОДНЯ" — рассказал о своих приключениях.
За чертой смерти
— Чогори обнаружила одна европейская экспедиция в 1856 году, и впервые на нее попытались подняться альпинисты в 1902–м. Совершенно верно: восхождение на Чогори технически намного более сложное, чем на "официально высочайшую" гору планеты Эверест. До середины 2008 года на вершине Чогори побывало всего 84 человека, а 66 погибли при попытке восхождения. К тому времени на Эверест поднялись уже около 4 000 альпинистов.
К сегодняшнему дня на пик К–2 поднялось около 600 человек, а на Эверест около 10 000. Есть разница?
По опасности Чогори занимает второе место среди восьмитысячников после Аннапурны, к подъему на которую я как раз теперь готовлюсь. Но пока — у меня восстановительный период, отдыхаю — привожу организм в норму, отсыпаюсь и отъедаюсь, — говорит Тер Арно газете "СЕГОДНЯ".
— Так вот — о сложностях. Угол подъема у К2 круче, чем на Эвересте, лавины и оползни случаются чаще, плюс из–за того, что К–2 севернее Джомолунгмы, там чаще бывает жутчайшая непогода — дует совершенно дикий, пронизывающий до костей ветер, иногда — пурга и ледяные ливни — просто сатанински холодно. Еще надо штурмовать ледяную горную стремнину, раздевшись буквально до трусов (дикие ощущения!), а "зона смерти" — участок без кислорода — длиннее, чем при подъеме на Эверест. Да и восходить можно в очень короткий отрезок времени во второй половине лета, а осенью и зимой на Чогори не поднимался еще никто. К тому же Эверест более оснащен для альпинистов, чаще встречаются пункты поддержки и спасения скалолазов, чего на К–2 нет вообще.
Право на восхождение на К–2 нужно получать в Китае или Пакистане примерно за два месяца до нужного срока, маршрут каждой экспедиции специальные службы утверждают индивидуально и только по регистрации — здесь как и на Эвересте: все предельно серьезно.
Гонки по вертикали
— Я на К–2 поднимался со стороны Китая, там формально проще получить разрешения, чем со стороны Пакистана. По вершине горы как раз проходит граница Пакистана и Китая. Экспедиция продлилась 49 дней с учетом акклиматизации на местности.
Хотя самый опасный восьмитысячник мира — это Аннапурна, там смертность среди альпинистов еще выше , чем на К–2, поскольку гора самая лавиноопасная. В свою очередь, на К–2 более сложный технический подъем: много собственно скалолазания, ведь половина пути проходит по крутым каменным участкам во льду, где надо использовать все возможное спецснаряжение — и ледорубы, и кошки, и крючья, и закладки в трещины. Все альпинисты, разумеется, в страховочных тросах — много где приходится подниматься не по горным тропам, но по вертикальным скалам.
К тому же восхождение на любой восьмитысячник — это исключительно опасно, и не важно, что на тот же Эверест совершают вполне себе коммерческие подъемы из Индии или пограничного Непала. Дело в том, что на 8 000 метрах и выше находится "зона смерти", где человек не может жить. Ты там, по сути, медленно умираешь: подниматься и спускаться в общей сложности можешь трое суток, а потом — все.
Во–первых, на таких высотах почти нет кислорода, во–вторых, там экстремально низкие температуры, в–третьих — сильнейший ветер. Адаптация человека перед дальнейшим восхождением происходит на 7 тысячах метрах, и ты можешь подниматься дальше только в кислородных масках и с кислородными баллонами, при том, что это дополнительный приличный вес, когда при подъеме экономия идет уже на граммы.
В "зоне смерти" я как раз и оставался по трое суток: там делаешь два–три шага — и замираешь, поскольку больше не можешь двигаться. И иногда казалось, что сложнее не восходить на гору, а спускаться с нее. На такие горы подъемы только групповые, а в одиночку идут только совершенно сумасшедшие люди, даже если и очень хорошо подготовлены.
Вызов судьбе
— Вообще я начал заниматься альпинизмом в 2011 году, и сколько с тех пор совершил восхождений — сказать не могу. Первая была Арарат, потом — и альпийский Маттерхорн, и Эверест, а теперь впереди — Аннапурна.
Восьмьмитысячников на планете четырнадцать — и все очень разные, каждый исключительно интересен для подъема. Так что неправильно считать: если ты взобрался на Эверест или К–2, значит, достиг всего. Всего в альпинизме достичь невозможно.
И 7–тысячники, и 5–тысячники сказочно красивы и интересны для подъема, где ты в любом случае бросаешь вызов судьбе — не важно, что ранее уже был на самой большой вершине — на Эвересте или на К–2…
У меня, конечно, есть еще огромные планы на самые разные горы — и не важно, что они ниже 8000 или 7 000 метров, ведь они все равно сказочные, — замечает собеседник.