Такой оглушительный успех картины «Ошибка резидента», вышедшей на экраны ровно 55 лет назад, едва ли могло предсказать даже ведомство, инициировавшее ее создание. Притом что сценарий был написан вышедшими в отставку профессионалами — кадровым разведчиком Владимиром Петроченковым и генерал-лейтенантом Олегом Грибановым, возглавлявшим 2-е Главное управление КГБ, занимавшееся дезавуированием шпионской деятельности иностранных государств на территории СССР. В титрах они значились под псевдонимами В. Востоков и О. Шмелев — требование главы КГБ Юрия Андропова не светить настоящие фамилии сотрудников, даже отошедших от дел, выполнялось неукоснительно.
Съемочные группы для фильмов, курируемых Комитетом госбезопасности, отбирались с особым тщанием. Потому можно только удивляться, что режиссером на «Ошибку резидента» был назначен малоизвестный и не слишком удачливый комедиограф Вениамин Дорман, а на главные роли утвердили исполнителей с не самой безупречной репутацией.
Да, Георгий Жженов тогда уже снимался много, а роль гаишника из «Берегись автомобиля» принесла ему всесоюзную популярность. Но как вычеркнуть из биографии три ареста и 17 лет лагерей по обвинению в шпионаже? Разумеется, обвинение было ложным, и реабилитации Георгий Степанович ждал всего пару лет, но по тем временам человека с таким прошлым редко допускали до ролей положительных (даже прошедших «перековку») персонажей.
Что же касается Михаила Ножкина, то у него киноопыта не было вообще — к тому моменту артист успел сняться только в новогоднем фильме-концерте «На два часа раньше» в эпизодической роли, даже не указанной в титрах. Так что настоящим дебютом для него стал именно контрразведчик Павел Синицын, скрывающийся под маской уголовника по кличке Бекас.
В год премьеры ленту посмотрели 35,5 млн зрителей. Песня Евгения Аграновича «Я в весеннем лесу пил березовый сок», исполненная Ножкиным, стала поистине народной. Вениамин Дорман и исполнители ключевых ролей, в том числе Ефим Копелян (генерал Сергеев), Николай Прокопович (полковник Марков) и Ирина Мирошниченко (связная Рита), были удостоены почетных знаков КГБ.
История о том, как, получая награду, Жженов сыронизировал насчет надежды получить теплую камеру в случае следующего ареста, так похожая на легенду, абсолютно правдива. Жизнь отучила Георгия Степановича, человека мужественного и гордого, бояться властей предержащих. А вот легенд, одна фантастичнее другой, вокруг «Ошибки резидента» за более чем полувековую историю сложилось немало.
Одна из них гласит, что в киногруппу затесался агент британской разведки. Якобы владелец арендованной иномарки вызвался сам ею управлять в кадре и охотно отправился в длительную экспедицию в Калининградскую область, где проявлял большой интерес ко всему, что видел, расспрашивал местных жителей, да еще не скрываясь вел какие-то записи. А разоблачили-де его только по возвращении в Москву...
Но судите сами. Эпизоды ухода Круга и Бекаса за границу и всю «зарубежную» натуру снимали в Калининграде и поблизости. Работали в Калининградском порту, в окрестностях Советска, на территории военного санатория в Светлогорске и базы океанического лова в Пионерском. Практически все эти населенные пункты были закрытыми зонами, попасть в которые не то что приезжие, а даже жители других городов той же Калининградской области могли только по специальным пропускам. Михаил Ножкин в интервью утверждал: хотя киногруппу допустили в святая святых Балтийского флота — Балтийск, но отснятые там сцены по соображениям секретности в окончательный монтаж все-таки не включили. При таком раскладе верхом наивности было бы думать, что в киногруппу могли попасть «случайные» люди.
Еще одна легенда выросла вокруг утверждения, что «Ошибка резидента» стала учебником для подготовки наших разведчиков и контрразведчиков. Да, картину (равно как и все три ее продолжения) смотрели и пересматривали во всех ведущих разведках мира. Но профессионалы знают: их искусству по кинокадрам не научишься. К тому же при создании фильмов о разведке перед авторами сценария и консультантами изначально ставится трудновыполнимая, но первостепенной важности задача — сделать картину максимально достоверной, не допустив при этом раскрытия ключевых аспектов деятельности наших спецслужб.
Показательный пример — детектор лжи, «засвеченный» в сцене проверки Бекаса в штаб-квартире некой (читай: западногерманской) разведки. Из статьи в статью кочуют восторги по поводу того, что наши не побоялись показать настоящий полиграф, поскольку буйная фантазия отечественных мастеров-бутафоров, по мнению консультантов, сделала бы их посмешищем в глазах «зарубежных коллег». Но в том-то и дело, что настоящим показанный в фильме агрегат не был. Его роль сыграло... обыкновенное пианино, зашитое в фанеру. Относительно правдоподобным был вид и расположение тумблеров и ручек настройки, приконопаченных к корпусу. Подлинными — только датчики, прикрепленные к телу Михаила Ножкина, поскольку делать муляжи, как две капли воды похожие на оригиналы, не имело никакого смысла.
Любовь публики «Ошибка резидента» завоевала мгновенно. У касс стояли длинные очереди — смотрели картину по нескольку раз. Даже советская критика, к шпионским детективам относившаяся с изрядной долей скепсиса, отмечала художественные достоинства ленты. А зрители, как это всегда бывает с фильмами убедительными и яркими, задавались вопросом, происходило ли то, что показано на экране, на самом деле. И Георгий Жженов, и Михаил Ножкин признавались впоследствии, что «знали, кого играли», но по понятным причинам никогда не называли имен.
Когда фамилии сценаристов были наконец рассекречены, логика подсказывала — они могли быть прототипами героев фильма. Образ генерала Сергеева, сыгранного Ефимом Копеляном, в какой-то мере допустимо спроецировать на личность генерала Грибанова, тем более что часть информации о его службе в контрразведке присутствует в открытых источниках, включая сайт ФСБ.
Зато фигуры Михаила Тульева и Павла Синицына окутаны плотной завесой тумана. По возрасту Владимир Петроченков — ровесник Тульева, каким его играет Жженов. Но тот — граф, родившийся в фамильном дворце в Петербурге, а этот — уроженец маленького села в Черниговской губернии.
С другой стороны, когда Синицына в штаб-квартире западной разведки испытывают в «музыкальной шкатулке» (камере психологической обработки), он читает Есенина: «У меня отец крестьянин, ну а я — крестьянский сын». Значит, все-таки намек на селянина Петроченкова? Кто знает... Биография этого человека укладывается в несколько обтекаемых строк: в органах госбезопасности — с 1939 года, в 1944–1945 годах — в контрразведке Тихоокеанского флота, ушел в запас в конце 50-х. Не исключено, что все это — лишь оперативная легенда. В одном, пожалуй, можно не сомневаться — «тайна резидента» до конца не будет раскрыта никогда.
