Построенный в 1970 году как Музей красных латышских стрелков и сделавшийся с 90-х Музеем оккупации, дом приобрел пристройку по проекту Гунара Биркертса, знаменитого автора Замка света.
Вашему автору не очень нравится осматривать знаковые объекты в толпе, потому все торжественные акты в честь открытия Музея оккупации после многолетней реконструкции (на это время экспозицию разместили в бывшем посольстве США на бульваре Райня) я пропустил, найдя возможность сходить с сыном в выходной.
Ранее бесплатный вход сохранился для школьников, для прочих же теперь 5 евро. Сразу могу отметить, что с точки зрения музейной техники работа выполнена на отлично: и показ экспонатов осуществлен с умом, и все, что нужно для работы исследователей и удобства посетителей, присутствует.
Приметной особенностью Музея оккупации является то, что в нем нет тишины, напротив — всякий этап сопровождается своим звуковым рядом.
В этой какофонии можно различить речь сталинского эмиссара Вышинского с балкона полпредства СССР, позывные «Голоса Америки»... Ну а для тех, кто захочет после всего привести мысли в порядок, есть «комната тишины» — темноватая, как и весь музей, с большим подсвеченным стеклянным обломком.
Как это модно сейчас говорить, нарратив, или послание, Музея оккупации начинается с раздела «Своя страна, свое государство». То есть Латвия, которую мы потеряли. 1918-1940 годы — эпоха без проблем. Затем идет «Заговор» — пакт Сталина/Гитлера. «Разрушенное государство» — про первую оккупацию 1940-41 годов.
А вот тут стоит поподробнее. Сильной стороной Музея оккупации является подача материала через личности —
вот, например, Лудвигс Болштейнс, генерал пограничной охраны ЛР, единственный, кто выстрелил при вступлении в страну Красной армии.
Правда, после посещения сожженной при нападении с Востока заставы в Масленках стрелял военачальник в себя, оставив горестное предсмертное письмо, заверенное секретарем и печатью.
Писатель Александрс Гринс, автор ряда исторических романов, в том числе «Душ в снежном вихре» (экранизированного уже в XXI веке), вступил в ряды защитников Латвии и, видимо, поэтому попал под маховик репрессий. Но встал бы при ином раскладе литератор, прославлявший подвиги древнелатышских воинов, на сторону Советов, как другой хитмейкер Латвии Карлиса Улманиса — Вилис Лацис, министр внутренних дел в просоветском правительстве Аугуста Кирхенштейнса?
