Озолс отмечает, что решился на эту публикацию, поскольку его стали называться «кретином, кремлевским чле****сом, ватником и еще не пойми кем». Некоторые делали это анонимно, другие не особо скрывались. Читать все это о себе ему было неприятно, и он даже стал сомневаться, если ли вообще в мире те, кого можно причислять к «своим»?
«В нашем обществе слишком много мракобесов, слишком не любит наше общество думать; не только думать, но и активно не любит тех, кто позволяет себе думать, причем делать это независимо и не страдая молча.
Я вижу, как вокруг процветает плохо скрываемая русофобия. Но ее не замечают даже те, кто безошибочно отмечал исламофобию во время предыдущего наплыва сирийских беженцев (не недавнего на белорусской границе, а в начале сирийской войны, десять лет назад), делают вид, что не замечают этого. О борьбе с исламофобией говорить было разрешено. Это было абстрактно и стильно, и все, что нужно было сделать для борьбы с ней, как считалось, это просветить общественность, что странного и неизвестного не стоит бояться.
С русофобией все совсем по-другому. Неприязнь к русским – русскому языку, православию, любому упоминанию о правах меньшинств – вопиюще очевидна. Но в отличие от ситуации с немного темнокожими беженцами, в основном из мусульманских стран, высокопоставленные чиновники не собираются говорить, что русские являются одним из народов Латвии. Наш президент даже не думает повторять речь президента Эстонии Алара Кариса, который ясно дал понять, что русские Эстонии не имеют никакого отношения к агрессии и войне в Украине, организованной кремлевским владыкой.
Да, мы осторожны в своих официальных заявлениях, чтобы бумаги были чистыми и никого нельзя было обвинить в открытой русофобии и разжигании ненависти, однако все четко сказано. Высшим должностным лицам страны, членам правительства и, конечно, парламентариям говорить об этом безопасно. Прекрасно зная, что у многих русских Латвии есть родственники в соседней стране, каждого российского русского винят в решениях Кремля. А если это каждый российский русский, то это и каждый его родственник в Латвии. А если это каждый родственник, то, чего уж тут мелочиться это каждый русскоязычный.
Большинство пишущих в Твиттере на латышском языке свое отношение абсолютно четко выражают. И в том числе здесь на Facebook. Это больше не наши ближние (как Левитс в начале говорил – «сограждане», не объяснив, почему выбрал это слово, которое с самого начала делит общество на «своих» граждан и тех, кто живет с ними рядом).
Ну, это «те русские», также используются слова «элементы», «эти», «они», «типы». На первый план выходит чисто технический вопрос – лояльны или нелояльны русские Латвии по отношению к нашей стране?
Почему технический? Потому что в сердца все равно нельзя заглянуть. С теми, кто, как заезженная пластинка, действительно воспроизводит риторику Путина, прибавляя свои перлы ненависти, уродует стены зданий или рисует цвета российского флага на табличках – все предельно ясно.
Но их очень мало. Недостаточно для статуса серьезного внутреннего врага, или, как писал один депутат Сейма, пятой колонны.
Но формула была найдена! Лояльные Латвии русские говорят по-латышски, постоянно осуждают войну, активно ищут, за что критиковать других латвийских русских, готовы подписать любую бумагу, осуждающую, как минимум, российскую политику (тогда уж нужно бы попросить бывших членов компартии, до сих пор находящихся в латвийской политике и элите, письменно осудить свою жизнь и решения; то же самое касается всех тех, кто фигурирует в мешках КГБ, в базе данных «Дельта» и в специальных телефонных справочниках времен СССР).
Но даже этого не всегда достаточно. В наши дни часто можно услышать, что русский есть и остается русским, и, ясное дело, русские умеют лгать. Поэтому безопаснее считать абсолютно всех «их» плохими и вредными. Я сомневаюсь, что это имя реального человека, но это даже не важно. Некая Дзинтра Штокмане написала в Твиттере (с фотографиями):
«Болдерайцы в черно-белых трениках с детьми идут на празднование Дня Микелиса. На автобусной остановке только русские. Постояла за автобусной остановкой. Не хочу смешивать свои латышские гены (...)».
Мало того, что русофобия превращает всех российских русских в одну большую враждебную массу, к которой сначала добавили гротескно сформулированных «плохих» латвийских русских, чтобы в конце концов махнуть рукой и сгрести всех, кто нам не нравится (кстати, не только русских; даже латышей, которые нам не нравятся, теперь можно называть русским; это уже даже не национальность – это ругательство).
Конечно, парочку оставили в качестве «исключения». Но на самом деле эти отдельные исключения могут стать безошибочным ориентиром того, насколько ужасны, озлоблены и безжалостны все остальные. А русофобия идет еще дальше. Там, куда не смогла пройти даже коммунистическая партия и современный антиинтеллектуализм.
Эта русофобия затронула также русский балет, живопись, литературу, кино и фольклор. И не только возникающий сегодня. Считается, что матрёшки были «украдены» (именно это слово – «украдены») у японцев. И, конечно же, Чайковский! Чайковский – русский! Раньше эта фраза ничего бы не значила. Из-за этого Чайковский не был запрещен на Западе даже во время холодной войны. Но теперь это произошло. Чайковского выгнали из репертуара в Кардиффе, оставшиеся спектакли «Мазепы» были сняты оперным театром в Швейцарии. То же самое произошло и во многих других местах.
В чем обвиняют русскую культуру? В чем обвиняют литературу, искусство, кино, журналистику? Что это не остановило Путина! И других до него. Значит, эта культура поощряет зло?
Является ли она причиной злодеяний? Значит, Кант также заложил основу для Гитлера? Петрарка и Микеланджело произвели на свет Муссолини? Шекспир заставил британцев загнать людей в переполненные лагеря во время Второй англо-бурской войны; Конан Дойл вдохновил на резню в Амритсаре? Тургенев и Толстой исказили сознание Сталина?
Возможно, датская культура заставила основать колонии на Карибах и перевезти около 110 000 рабов на кораблях в объединенное королевство Дании и Норвегии в период с 1660-х годов до начала XIX века? Колониальная политика была также выражена на Фарерских островах, в Гренландии и Исландии. В целом туземцы не очень хорошо справлялись с лицом просвещенной западной культуры. Они не преуспели даже в Канаде, где массовые захоронения продолжают раскапывать на территории так называемых школ исконных народов (которые в некоторых местах управлялись христианскими миссиями). И эти школы продолжали работать даже во второй половине XX века.
Русофобия не приведет к окончанию войны. Но поставит достаточно много точек. На гуманности, интеллектуализме, индивидуальной ответственности и т.д.
Она сама станет источником, из которого будут питаться следующие страхи. И за этим последует следующая ненависть. Именно в критические моменты латвийское общество никак не может отдать должное ценностям Запада. Иначе такая примитивная ненависть, перемалывающая отдельных людей в аморфную массу, не возобладала бы. В конце концов, «хорошие русские» будут потеряны, буквально вытеснены ненавистью.
Недаром у латышей была поговорка «у страха глаза велики». Слова еще остались, но понимание их смысла давно исчезло.
Возможно, то, что происходит с нами сейчас, это еще и цена того, что от имени общества издавна говорят и формулируют позицию не самые образованные и разумные люди, а темные и меркантильные авантюристы, которым в другие времена и было бы велено сесть в коляску и помолчать».