«В моем детстве наш двор и лестничная площадка были проходными. Регулярно кто-то дрался, ибо тогда из карманов выгребали монеты. Мы с братьями тогда там после очередной драки находили по рублю. Также детские драки до первой разбитой губы или носа были совершенно нормальны. Родителей туда не вмешивали. Чаще всего дрались латыши против русских и наоборот. Сейчас ничего такого не могу вообразить. Мы более не равнодушны к тому, что происходит в другом доме. Еще кажется, что более не можем быть вынуждены дома делать одно, а вне дома что-то другое. В те времена мы все писали очень схожие сочинения, ибо знали, что такие нужно писать».
К.Илзиня вспоминает, как воспринимала исторические события: «Прежде всего я хотела метро. Мне так нравился эскалатор! Каталась в «Детском мире», и также в центральном универмаге Москвы. Мне так хотелось! Когда послушала, что говорят большие и что происходит с русификацией, поняла серьезность дела».
«Прабабушка рассказывала про своих братьев, которые уехали в Россию и пропали без вести и которых в 30-е годы убили. Они не были революционеры, но торговцы однако их всех убили, и дети пропали. Все ветви отрублены, и за границей есть родственники, которые шлют посылки. В одном рассказе упоминаю ветчину в форме утюга. Как она пахла! Сейчас можем об этом посмеяться, но тогда это казалось небесным чудом, хотя и весь дом пах ужасными консервантами, которые туда были напиханы».