Мемориальные контрасты
Пожалуй, трудно найти пейзаж печальнее, чем кладбище зимой. Особенно это, зажатое между трамвайными путями улицы Слокас и шумной траccой Ранькя дамбис. Не место покоя и не почета — а скорее унижения. Так можно охарактеризовать нынешнее состояние кладбища Мартиня, что в столичном районе Агенскалнс.
Для посещения погоста выбираем время, официально означенное на табличке у калитки. Наверное, это и еще мусорный бак — единственные приметы какой-то рациональной активности властей на означенной территории. Остальное можно назвать мерзостью запустения. Полуразвалившиеся склепы; покосившиеся кресты; торчащие из-под снега круглые гранитные столбы, некогда обозначавшие границы захоронений...
Иду по раскисшим от слякоти дорожкам. Однако стоит отдать дань справедливости — попадаются и вполне почтенного вида могилы. Вот Кристапс Пиенс, скончавшийся 21 августа 1917 года и не увидевший даже взятия Риги войсками кайзеровской Германии, не говоря уж обо всем прочем. Уроженец Митавского уезда прожил по тем временам долгую жизнь: портал Tiemenote сообщает, что он ушел в 78 лет. Пожалуй, и это все о нем.
В свою очередь Янис Эгле, скончавшийся 90 лет назад — в 1933 году, поражает у своего надгробия тем, что у старой плиты среди прошлогодней сухой листвы наличествуют кладбищенские свечки, поставленные, надо полагать, совсем недавно. Чтобы все мы так жили, чтобы потом имелись памятливые правнуки.
Иногда увековечиванием родственников занимались люди, явно живущие далеко от Латвии. К примеру, относительно свежий модерновый параллелепипед повествует, что под ним упокоились представители семьи Цалле и Калниней, нашедшие на кладбище Мартиня покой в 1870-80-е годы, а также в 1930-е. А также рассказано, что их родственница госпожа Авотиня похоронена в Соединенных Штатах в конце 1990-х. Это называется кенотаф — памятник без могилы. Высокий символизм и преемственность поколений.
Старше Французской революции
Названное по имени основателя лютеранской религии кладбище появилось на левобережье Даугавы в 1773 году. Выбор понятен — кругом песчаные дюны, заметные даже сейчас. В то время еще свирепствовали эпидемии, так что санитарные соображения были первичны. Предместье Риги под названием Гагенсберг — Агенскалнс сообщалось с самой Ригой по мостам, покойников вести было затруднительно, поэтому в 1852 году рядом началось возведение монументальной церкви Мартиня, в собственность которой кладбище и перешло, будучи расширенным и заняв в итоге в сегодняшних границах 2,82 гектара.
Вскоре после открытия, в 1786 году, на кладбище появилась первая часовня — ее возвели в память торговца лесом Микеля Гринделя. Он принадлежал к влиятельной общине гернгутеров — направлению протестантизма, заложившего основы латышского образования.
А через полвека здесь упокоился его сын, Давид Иероним Гриндель, которого считают первым профессором латышского происхождения. Аптекарь, ботаник и издатель газеты Rigaische Stadtblatter получил диплом фармацевта в Санкт-Петербурге, учился в немецком университете Иены, а в 1810-1812 годах был ректором Дерптского (Тартуского) университета.
И поныне белый домик часовни рода Гринделя является светлым пятном заброшки Мартиня. Огромное количество былых захоронений знатных рижан лишь с большим трудом можно идентифицировать по полустершимся готическим надписям. А ведь здесь, без преувеличения, лежит национальная элита XIX века...
Наплевательское отношение к прошлому проявилось во времена коммунистического атеизма: в 1962 году кладбище объявили закрытым, проводили «субботники», сводившиеся к тому, что ровняли могилы с землей. Дошло до того, что в пределах кладбища стали закапывать домашних животных.
Единственное, что спасло исторический некрополь от окончательного уничтожения, — это отсутствие планов провести на этом месте новую магистраль. В случае с продлением улицы Пернавас до Горького власти не постеснялись на рубеже 1960-70-х годов уложить асфальт прямо на бывшие могилы, лицемерно назвав образовавшуюся транспортную артерию Сенчу иела (улица Предков). Жители окрестных улочек еще долго вспоминали потом обнажившиеся черепа и кости...
Где совесть Рижской думы?
Но сейчас, как известно, другие времена — и Латвия с самых высоких трибун постоянно говорит о необходимости восстановления исторической памяти и справедливости. Так вот же, господа и дамы, — конкретный объект, который вопиет и ждет приложения трудов и средств.
Да, не один миллион евро потребуется для приведения Мартиня в порядок. Для начала необходимо прояснение имущественных прав: Латвийская евангелическо-лютеранская церковь явно неспособна хозяйствовать на данном объекте — следовательно, необходимо установление определенного юридического формата партнерства; затем — проведение детального исследования всех захоронений, каталогизация, установление связи с родственниками; после этого — разработка проекта восстановления, и уже потом — санация кладбища в соответствии с современными стандартами той же Скандинавии, к которой нас призывает стремиться премьер Кр. Кариньш.
Вашему автору довелось в прошлом году побывать в небольшом шведском городе Векше, и в самом его центре расположено кладбище, захоронения на котором отмечены и концом XIX столетия, и началом XXI. Аккуратные гравийные дорожки, оградки, скромные, но достойные гранитные и мраморные монументы. Большое количество новых захоронений в объеме старого кладбища обосновано тем, что в современной Швеции применяется, кроме классического типа прощания, также и кремация с последующим закапыванием урны.
Но вместо того, чтобы превратить находящуюся в трех километрах от Рижской думы святыню в центр культурного и сакрального паломничества, подобный, к примеру, парижскому Пер-Лашез, нынешние власти столицы занимаются позорной войной с неугодными им по каким-то конъюнктурным политическим соображениям памятниками.
