Выпустил книги "Советская Латвия 1918–1919", "Скользкая тема. Латыши — основа большевиков?", исторический публицист.
Пропавшая конституция
— В социальной сети вы опубликовали кадр из съемок исторической передачи. О чем эта программа и что за хранилище древних книг? Может быть, среди этих манускриптов надо искать оригинал Сатверсме?
— Мы снимали в Национальном архиве, в Латвийском государственном историческом архиве. Там организована рабочая группа по поиску оригинала. Но нужно отметить, что сам оригинал, который подписал Чаксте, не имеет особой юридической важности, ибо Сатверсме вступила в силу с момента ее публикации.
Конечно, этот документ было бы исторически важно и интересно отыскать. У меня есть несколько версий, что с ним могло произойти.
Вероятней всего, он в архиве не находится, так как погиб после 1940 года. Ибо в фонде, котором он хранился, в 1980–х годах уничтожили много дел. Мы не знаем, что в этих делах были за документы. Есть также версия, что он был украден. Точно так же он может находиться в архивах какого–то иностранного государства, например, в России. В которые у историков, к сожалению, нет возможности сейчас туда попасть.
— Может быть, какой–то эмигрант хранит его в своем подвале, или его родня?
— Эмигрант… Такая возможность существует, но она невелика.
Куда ушли историки
— Что недавняя конференция историков, которую организовало ваше общество, решила об улучшении обучения историков в школах?
— 15 ноября прошел Латвийский конгресс истории, там говорилось об историческом образовании, были у нас представители Общества учителей социальных знаний и истории. Главным же образом обсуждалось высшее образование историков.
Мы видим ситуацию: уменьшается число студентов, с января в результате реформы не будет существовать отдельный Историко–философский факультет Латвийского университета. У нас есть опасения о подготовке историков в Латвии вообще. Будет или нет потеряно качество, как все это произойдет…
История в данное время не является обязательным предметом средней школы. Поэтому вопрос — как школьники выберут карьеру историка, если им в школе не преподают историю?
— Что же предоставляет руководство ЛУ? Мультидисциплинарное гуманитарное содержание?
— Содержание останется то же самое, реформа затронет административное подчинение, организацию и структуру. В ЛУ будет 4–5 факультетов, я не помню — и среди них факультет гуманитарных знаний.
Но в целом нам очень мало известно об этой реформе. На конгрессе говорили об Институте истории при ЛУ, судьба которого с января также неясна. Мне, глядя со стороны, ситуация не кажется нормальной, когда факультет и институт не знают, что произойдет в течение ближайших месяцев. Если бы я был их сотрудником, это для меня бы не создало хорошей рабочей атмосферы и эффективности труда.
"Воспоминания шофера ЧК"
— Недавно ваше историческое общество выпустило книгу "Воспоминания шофера ЧК". Расскажите, как вы работали над этим трудом и какие выводы сделали?
— Внук Карлиса Цейпе несколько лет назад передал нам найденные родственниками тетради с записями деда. Это был очень интересный исторический источник, ибо у нас крайне мало воспоминаний, которые оставили бы сотрудники государственной безопасности или советские деятели среднего звена.
Он очень подробно описал работу подпольного комсомола в 1930–е годы, Вторую мировую войну, деятельность партизанских отрядов в немецком тылу, послевоенную жизнь, быт. Мы рассматриваем это как вклад в историческую науку, и читатели оценили это как достаточно интересный жизненный рассказ. Мы подготовили около 400 научных комментариев — о людях, местах, событиях, которые современному человеку, может быть, нужно расшифровать; присоединили указатель — в общем, постарались сделать такое академическое издание. Первый тираж уже раскупили, на этой неделе выходит второй.
Это был человек с очень интересной, драматичной судьбой. Он начал как романтик–идеалист, социалист. Пришел в коммунистическое подполье в независимой Латвии, потом воевал во Второй мировой, поступил на различные должности. Можно видеть, что уже в 1970–1980–е годы критически высказывался о советской системе, разочаровался в периоде стагнации, внешней политике и вообще в жизни Советского Союза. Поддерживал "песенную революцию" и Народный фронт.
Взгляды людей могут меняться, мы это знаем, и это нормально. К сожалению, иногда, как в случае с Карлисом Цейпе, приходится пожалеть о содеянном в молодости. Когда я читал воспоминания, видел его соратников, друзей, товарищей, коллег, начальников, судьбы которых были трагичны — они погибли при немецкой, советской оккупации. Выводы, к которым приходишь, не слишком оптимистичны для советского человека…
"Слишком легкая" наука
— Пожалуйста, вспомните, что именно вас натолкнуло на занятие историей? Это какая–то семейная легенда, может быть, особенное событие?
— Меня история интересовала еще со школьной скамьи. Была хорошая учительница истории, мама работала в библиотеке, было много исторических книг. Сразу после ликвидации спецфондов приносила посмотреть домой редкие издания. Сначала я выбирал, может быть, начать изучать экономику — история "слишком легкая", но потом понял, что это серьезная наука. Так я в ней и остался.
— Министр культуры Агнесе Логина заявила, что в будущем году уделят внимание созданию единого исторического понимания. Что вы думаете о возможности такого процесса? Будете участвовать?
— Я с министром не разговаривал, не знаю, что имеется в виду. Надо подождать каких–то более широких комментариев, действий. Конечно, у нас в академической исторической науке — чем больше мнений, тем лучше.
— Согласны ли вы, что в эпоху интернета невозможно создать единый исторический нарратив, тем более если находящаяся рядом держава прикладывает серьезные усилия по созданию выгодного себе мультимедийного исторического содержания?
— Я думаю, никогда не было единого исторического нарратива. Даже во времена СССР присутствовала какая–то альтернатива, с которой боролись. Но она помогла восстановить независимость Латвии.
Думаю, нам не надо преувеличивать и действовать репрессивными методами. Нам необходима качественная наука, адекватно финансируемая, талантливые люди, изыскания исторической реальности, правды, в которой мы жили. Если нужен господствующий исторический нарратив, то его надо основывать на сильных исследованиях. Конечно, существуют практики теории заговора, враждебная пропаганда — но то, что соответствует нашей реальности, это наглядней и доступней.
Хроника побед и поражений
— Что–то запомнилось вам из исторических работ, прочитанных в последнее время на русском языке?
— Чисто профессионально я занимаюсь концом XIX — началом XX столетия, обретением независимости Латвии в 1919–1920 гг. В этом плане мне помогла выпущенная на русском языке монументальная книга эстонского историка Рейго Розенталя "Северо–Западная Армия. Хроника побед и поражений".
У меня дома есть большая коллекция исторической литературы на русском языке — о Второй мировой войне и другим периодам.