С риском для жизни
Здание социальной службы Рижской думы на Бривибас, 266, в столице знают тысячи людей, некоторые оттуда лишь чудом уходили на своих двоих. Например, одну посетительницу, Татьяну, сотрудники этой службы своим отношением довели буквально до инфаркта, и женщина потом у порога горстями глотала успокоительные — лишь бы не вызывать карету скорой помощи.
Другая посетительница, Анастасия, после общения с работниками социальной службы все же вызвала скорую, и медики сказали, что она успела буквально в последний момент, поскольку из–за подскочившего давления у несчастной констатировали предынсультное состояние.
Корреспондент портала bb.lv общался как с первой, так и со второй, и услышал от них: в дом на Бривибас, 266, ходили и наши знакомые, которым необходима была помощь муниципального ведомства, но уходили оттуда, так ничего и не добившись, зато с изрядно измотанными нервами. Это здание, построенное из красного кирпича, в народе называют просто "красный дом", и это давно уже в Риге стало именем нарицательным; многие рассказывают о походе туда, как о страшном испытании…
А сотрудники этой организации или связанные с ней часто вообще превосходят все допустимые пределы, например, если, человеку, попавшему в беду, полагаются те или иные социальные выплаты, которые муниципальная структура охотнее отбирает (если ранее бедолаге что–то все же назначили те или иные ведомства).
И здесь часто вообще доходит до абсурда.
Чиновники верят в чудо
Вот, например, такой случай. Несколько лет назад случилась беда с известным латвийским инструктором дайвинга и исследователем глубин Сергеем Семеновым. Во время экспедиции во Францию при перегрузке взорвался баллон с воздухом. Отлетевший от баллона вентиль буквально раздробил руку Сергею.
Тогда во Франции его чудом спасли, остановив кровотечение и буквально сшив руку по кусочкам, на которой в итоге остались лишь два пальца. И теперь Сергей каждый год у себя на родине ходит на проверку специальной комиссии, где бдительно контролируют: не восстановилась ли рука, не выросли ли вдруг еще пальцы.
Похоже, проверки устраивают не из каких–либо благих помыслов, желая поддержать человека, но лишь с одной целью — снять с Сергея любую полагающуюся со стороны государства соцпомощь. В последний раз вообще дошло до маразма, когда назначенная дама–эксперт с умным видом пересчитывала пальцы на руке Сергея: "Один, два. Вижу! А где еще три?".
Получив в ответ "остались на асфальте", дама, похоже, была удовлетворена и социальные гарантии Сергею оставила.
Восстановлению не подлежит?
Другой случай произошел с рижанином Евгением. Несколько лет назад он получил столь страшную травму головы, что врачи ее определили как "несовместимую с жизнью", но все же вытащили человека буквального с того света, а потом сказали вышедшему из комы Евгению, что он в лучшем случае через три года сможет сам без посторонней помощи подтянуться на кровати и сесть, а о полном восстановлении медики даже рассуждать не решались.
Конечно, разные ведомства назначили человеку социальные выплаты. Но теперь каждые два года к нему приходят представители соответствующих структур, правда, не для того, чтобы оказать какую–либо помощь, но — проверить, не стал ли вдруг Евгений ходить, а то и бегать, чтобы можно было снять с него любые социальные выплаты и изменить его статус как у полностью восстановившегося.
Получается ненормальная ситуация: медики с высоты своего профессионализма говорят одно, а представители социальной службы Рижской думы (желая отобрать у бедолаги денежку?) терзаются смутными подозрениями о том, что их могут за нос водить, и Евгений вполне реально уже готов в балете участвовать и марафонские дистанции пробегать…
Конечно, представители социальной службы действуют так не по зову души, но исполняя инструкции, спущенные свыше, а именно: из кабинетов Рижской думы, где сидит главное руководство.
Ассистент за свой счет
Еще один страшный случай произошел с известным столичным активистом–общественником Владимиром Моисеенковым, у которого пару лет назад случился инсульт. Теперь Владимир наполовину парализован, может только лежать, а в инвалидное кресло–каталку пересаживается лишь с помощью супруги, скажем, когда надо, пардон, до ванной добраться, чтобы умыться.
В таком случае инвалиду по закону полагается ассистент, чтобы и по дому помогать, и собственно человеку. Однако представители социальной службы посчитали, что у супруги есть какая–то минимальная зарплата, и у самого инвалида, кажется, имелись некоторые накопления, и в ассистенте отказали: мол, у вас хватает средств самим нанимать помощника и оплачивать его, а к социальной службе Рижской думы просьба не обращаться.
Конечно, структура столичной думы никак не помогает инвалиду оплачивать реабилитолога, разные процедуры, направленные хоть на какое–то восстановление; и даже за визиты врачей на дом семья Моисеенковых платит сама, на что вместе с затратами на реабилитологов уходят все деньги. И как быть дальше, супруга инвалида уже не знает…
Однако после всего этого представители социальной службы то и дело наведываются к Моисеенкову с проверками: а вдруг его состояние настолько улучшилось, что пора снимать с него какую либо–социальную поддержку — даже самую минимальную.
Еще лежишь?
Похожая история случилась и с пожилым рижанином Анатолием, который стопроцентно лежачий; морозной зимой даже печь в его квартире на улице Скултес в Чиекуркалнсе в старом деревянном доме без удобств приходила топить соседка по двухэтажке. Когда бывала трезвая.
Зато представители социальной службы Рижской думы то и дело наведываются к Анатолию с проверками, правда, не для того, чтобы чем–нибудь помочь ему, но убедиться, что он действительно по–прежнему лежачий и с него еще нельзя снимать статус инвалида и срезать полагающуюся пенсию.
Аналогичных случаев откровенно бездушного отношения со стороны социальной службы Рижской думы — сотни, описать все — страниц в газете не хватит.
Иногда нуждающиеся люди обращались за поддержкой напрямую к депутатам столичной мэрии от партий, за которые голосовали на прошлых выборах, но слышали в ответ или вздохи вперемешку с многозначительным мычанием, или фразы, которые ничем не отличались от тех, что звучали в кабинетах "красного дома".