Наверно, если бы ударила стужа, чтобы деревья в лесу трещали да сугробы намело в рост человека, то тогда этому зверьку было бы гораздо комфортнее где—нибудь под выворотнем или в заброшенной лисьей норе. Спал бы да спал, ожидая весну. Но пока всего этого нет, одолевает его бессонница.
Полежал он в своем укрытии, да и вылез на простор. Осмотрелся — сильных холодов нет, снега не так уж и много. И пошел странствовать по своим угодьям, где преобладают кустарники, кочкарник, бурелом да мелколесье вблизи ручьев и озер. Здесь чаще можно найти что—нибудь съедобное. Но его еда — лягушки, улитки, мелкая рыбешка — в эту пору недоступна. Одна надежда — попробовать ловить мышей, но неуклюжему зверьку их не догнать. Во время такой попытки и был он застигнут мной.
Его внимание переключилось на крупную добычу, хотя шансов не было никаких — не по енотовым зубам человек. На всякий случай насторожился: если бы он проявил чуть больше агрессивности, пришлось бы спасаться бегством — была бы вероятность укуса. Самый верный признак животного, зараженного бешенством, это отсутствие боязни человека. И достаточно небольшой царапины, как курс уколов обеспечен.
К счастью, нападать на меня он не собирался. Просто ему было любопытно увидеть человека, лазающего по снегу. А мой интерес почти совпадал с его заботами: нам бы чего—нибудь поесть.
Расположился съедать свой бутерброд прямо у него перед носом — ветер доносил до него запах моего обеда. Он не бросился отнимать кусок хлеба у меня из рук. Но и я проявил солидарность: оставил кусок колбаски и ломоть хлеба. А сам отошел в строну и стал наблюдать. Через пару минут енотик осторожно подошел и быстро съел угощенье. Потом прошел по моим следам метров десять, но понял, больше подарков не будет. И пошел своей дорогой, а я — своей.
Валерий САМОХВАЛОВ.
Фото автора.