Мы привыкли считать лягушек и жаб сугубо насекомоядными существами: увидев муху или комара, амфибия «стреляет» в добычу своим эластичным языком и уносит её в пасть. Однако зоологи давно знают, что лягушки на самом деле едят не только мелких членистоногих, но вообще всё, с чем могут справиться и что могут проглотить. Если другая амфибия подходит по размеру, то почему бы её не съесть?
С другой стороны, оголтелого каннибализма среди этих амфибий мы не наблюдаем, из чего следует, что желание поохотиться на себе подобных у лягушек зависит от неких особых условий. Например, так происходит с инвазивными видами: пришельцы начинают охотиться на местных. Так, исследователи из Стелленбосского университета заметили, что гладкая шпорцевая лягушка, чей исходный ареал – реки и пруды северо-востока Африки, попав на Капский полуостров, начинает нападать на здешние виды. Проанализировав несколько сотен работ, посвящённых бесхвостым амфибиям, Джон Мизи (John Measey) и его коллеги обнаружили, что примерно в каждой пятой статье говорится про нападения одних лягушек на других, и что чаще всего агрессорами действительно выступают виды-пришельцы. В статье в PeerJ авторы пишут, что с переселением на новое место вероятность каннибализма среди амфибий возрастала на 40%.
Другой фактор, усиливающий «кровожадность» по отношению к другим видам – это размер тела. И здесь даже удалось вывести закономерность: каждый дополнительный миллиметр на 2,8% увеличивает шанс того, что амфибия будет атаковать лягушек-соседей. Дополнительный вклад вносит и биоразнообразие земноводных: межвидовой каннибализм процветает там, где много всяких видов, если же разнообразие амфибий небольшое, то они ведут себя по отношению друг к другу, что называется, прилично.
До сих пор, однако, мы говорили о каннибализме, который не совсем каннибализм, поскольку речь шла о том, как представители одного вида поедают представителей другого вида, пусть и довольно близкого. (В виде аналогии можно вспомнить шимпанзе, которые охотятся на других обезьян.) Хотя у лягушек такое поведение для непосвящённого всё равно выглядит странно, его так или иначе можно объяснить межвидовой конкуренцией.
Но амфибии демонстрируют и обычный каннибализм, когда особи одного и того же вида едят друг друга, хотя происходит это реже, нежели межвидовое поедание. Вполне возможно, что амфибии просто не всегда могут отличить «своих» от «чужих», и атакуют «своих», думая, что перед ними другой вид. Часто агрессия против своего же вида у амфибий обостряется на стадии головастика – в таком случае говорят о ювенильном каннибализме, который играет роль «аргумента» уже во внутривидовой конкуренции: нужно поскорее устранить слабейших сородичей, чтобы освободить себе жизненное пространство. Причём каннибализм здесь может быть избирательным.
Например, несколько лет назад австралийские зоологи обнаружили, что головастики жабы-аги (одного из самых известных и опасных инвазивных видов) атакуют не своих братьев и сестёр, которые вывелись из одной с ними кладки, а как раз представителей «чужого клана», причём поедают они не только молодняк, но и икру. Очевидно, головастики отличают одних от других по запаху, хотя пока и непонятно, как именно. В Австралии надеются, что с помощью жабьего каннибализма можно будет избавиться от этих южноамериканских пришельцев, почём зря терроризирующих местную фауну.