Вот так и имидж туристической мекки и делового центра существенно расходится с внутренним содержанием.
Госпа–од–Шкрпьела. Остров католицизма
Адриатическое море может быть даже очень зябким. Лодка Luna безо всяких изысков рассекает изумрудные воды Которского залива, а я, выбрав место на носу, подобно пальмового дерева фигуре, что украшали средневековые суда, завидую еще человекам сорока, что уместились за пластиковым пологом. У них не будет эффектных снимков, но они не задубеют. Изо рта идет пар. Вторая половина мая, а облака барражируют на фоне зеленых холмов, предупреждая о дожде. Четыре дня подряд, когда солнце включат?
"Мадонна–на–Рифе", в отличие от тысяч адриатических островов, суть творение рук человеческих. Православная вера скрывалась от недругов в горах, католицизм же демонстрировал пиратам и прочим нехристям силу возведением на искусственном острове храма в честь Девы Марии.
Интерьер церкви — сплошное серебро. Памятные обереги, которые святили тут капитаны старинных веков, уходя в далекий рейс. Размер от магнитика на холодильник до планшета. Венецианские времена — расцвет городка мореходов и рыбаков Пераст, и чудо–остров красуется напротив его колоколен и домов с 1667 года. Выдержал все катаклизмы, землетрясения и войны. Снаряд, судя по калибру, Первой мировой, не разорвался и используется как грузило. Рыбка в Которском заливе знатная — от барабульки до форели, вода ведь малосоленая, спасибо горным рекам. В общем, фьорд как фьорд, только с пальмами на берегах.
Наконец мы швартуемся в Которе, и первое попавшееся кафе возвращает в рижский масштаб цен с эспрессо за три евро. Очень хочется чего–то горяченького, но когда я поискал, то нашел за ту же сумму и плескавицу — здоровый кусок говядины, только что отрезанный, впеченный в хлебушек с овощами.
Котор. ЮНЕСКО врать не будет
Самое поразительное, что несколько сот коренных жителей сего древнего черногорского города, чьи крепостные стены скрывают, скажем, базилику VI века — и официозный собор Святого Николая 1909 года, и еще более 50 признанных памятников, сделались очень богатыми без малейших усилий. Они просто продолжали жить в своих каменных домиках, сгустившихся в окоем серо–каменной фортеции. А недвижимость свободной Черногории тем временем обновляла рекорды. Когда новые проекты превысили цену в "десятку" за квадратный метр, жильцы площадей Оружия, Святых Луки и Трифона проснулись миллионщиками. И не в динарах бывшей Югославии, что было уже с каждым благодаря инфляции, — но в твердом в начале XXI века евро.
Котор собственно олицетворяет неистребимую тягу черногорских трудящихся и к жизни на печи с гарантированными дивидендами, и к бизнес–риску. Здесь по–прежнему вспоминают с ностальгией гарантированный государством летний (на пляжах Адриатики) и зимний (в сербских горах) туристический пакет. Сейчас те бывшие работяги алюминиевого комбината или завода бытовой техники харизматично уговаривают на всех языках (включая также и латышский, на коем произносят вполне осмысленные торговые выражения!), приобрести сумку YSL за 200 евро.
Производственные мощности закрыты и разорены. Социальное пособие составляет 100 евро, пенсия для женщин в 60 и для мужчин в 67 определяется социальными выплатами, которые зачастую символические. Это в частном секторе, тогда как инженер–энергетик, руководя на ГЭС с 200–метровой плотиной, построенной на идейном топливе при Тито, может иметь "белую" 2000–евровую зарплату. Хотя за них он сейчас купит лишь один квадрат в новом доме в столице Подгорица, которая считается дешевым вариантом по сравнению с жемчужинами Ядрана. Да, действительно, ядреный прайс–лист у Адриатики.
Негуши. Куча мала
Австро–венгерский инженер, прокладывая для князя Черногории горную дорогу, не догадывался даже о двигателях внутреннего сгорания. На сегодня же эта трасса, отделяемая от почти километровой пропасти гранитными отбойниками XIX столетия (целы не все!), вынуждена пропускать не только финских байкеров и легковые машины с номерами регионов РФ, но и редкие автобусы, где сидят подданные ЛР. Умный в гору не пойдет? Так или иначе, водитель Мишко оказывается истинным профи, и транспорт удерживается на шоссе, хотя, казалось бы, колеса уже висят в небе над облаками.
Экстремальный путь дает возможность воочию увидеть и Тиватский аэропорт, и порт (бывшая военно–морская база СФРЮ!), и попрощаться с прекрасным Котором с высоты полета горного орла.
А впереди — Негуши. Сельцо типичное, хотя и непростое. Топоним–то совпадает с княжеской фамилией. Тут корни династии, правившей Черногорией с 1696 по 1918 год. Зато сейчас здесь пасутся хорошо воспитанные куры, мужчины делают ремонтик муниципальной улицы, а женщины торгуют медиком и винишком по ценам вдвое–втрое магазинных в Будве. Как же иначе жить крестьянину.
Над деревней веет аромат копченостей. Тут делают знаменитый черногорский прошют — ветчину, не уступающую пармскому окороку. Но не сказать, что сельчане здорово поднялись на этом промысле. Дом — по–черногорски — куча, хоть и основательный, но, увы, заколоченный и нежилой, встречается через один. Типичное старое школьное здание тоже покинуто, стропила рухнули, и только отличного сохранившаяся мраморная доска повествует, что тут имела место основное, т. е. 8–летнее, учебное заведение имени местного почитаемого партизана.
Такой формат обязательного образования сохранился в Черногории и по сейчас. Науки, конечно, питают местную молодь, но большинство правнуков партизан предпочитают непыльную работу в соседней Хорватии в пределах 1,5 тыс. евро. Вдвое от среднего трудового ценника в своей стране. Говорят, скоро в новых отельных сетях будут вкалывать привозные непальцы и филиппинцы. Но до введения общего шаблона глобализма здесь по–прежнему очень, очень далеко. Потому — спешите видеть.
Фото автора.